Маг – хранитель Слова - Вячеслав Теркулов

– Да прекрасно холм может быть рукотворным! – воскликнул он, поднимаясь. – Не следует судить чужие стихи, руководствуясь лишь собственным опытом и кругозором… Весьма ограниченным, должен заметить.

– А вы кто такой, юноша? – Алехандро вперил в него тяжёлый взгляд. – Зачем вы вмешиваетесь не в своё дело? Мы ещё пройдёмся по вашим стихам!

– Может, вы и чёрное золото видели? – добавил Карло. – Ну, поделитесь своим богатым опытом! Он у вас, очевидно, основывается на неумеренном употреблении креплёного вина?

– Чёрное золото – это аллегория… – попытался пояснить Ансельм.

– Глупость это, а не аллегория! – пищал старичок.

– Курам на смех! – одновременно захохотали светловолосые северяне. – Чушь собачья!

Ансельм, не ожидавший такого напора, растеряно оглядывался по сторонам.

– Вы нам ещё… – начал Алехандро.

Квентин в три шага оказался посреди зала, сжимая рукоять шпаги.

– Я надеюсь, малоуважаемые господа, вы обладаете гербами, чтобы принять мой вызов? В противном случае, мне придётся отхлестать вас ножнами. Итак? – Он подался на полшага вперёд. Поэты, только что казавшиеся гордыми орлами, отшатнулись и сникли, словно куры, попавшие под проливной дождь. – Кто первый?

– Я сейчас стражу позову… – побелевшими губами выдохнул Алехандро.

– Так вы дворяне или лавочники? – зарычал Квентин.

От его голоса проснулся мирно дремавший поэт.

– Это что здесь…

На него зашикали.

Де Грие стало смешно.

– Ансельм! – повернулся он к другу. – Пойдём отсюда. Завтра же оставляем этот город, он не достоин твоих стихов.

В мертвенной тишине, не оглядываясь, они покинули магистрат Мендеха.

Акт двенадцатый, головокружительный

Быть провидцем

Над рыночной площадью сияло яркое солнце.

От лёгкого ветерка трепетали навесы над лавками. Золотом сверкали купола собора.

Обычно к полудню жизнь в Мендеха затихала – жара. Люди разбредались по домам, чтобы вздремнуть в тени, выпить стаканчик вина, а к вечеру вновь окунуться в бурную городскую жизнь.

Вот и сейчас покупателей на рынке почти не осталось. Торговцы лениво обмахивались ветками акаций, заодно отгоняя мух от товара. Даже собаки, лопоухие и короткошёрстные, забились под прилавки в поисках прохлады.

– И что теперь будем делать? – спросил Ансельм, поправляя чехол с лютней.

– Убираться отсюда куда подальше! – взмахнул кулаком Квентин, ещё желавший хорошей драки.

– Прекрасная мысль! Одна поправка – последняя серебряная полукрона из моего кошелька сегодня утром перекочевала в жадные лапы хозяина гостиницы.

– Не переживай. У меня есть припрятанный за подкладкой дублон. А это целых десять крон!

– А дорога до Вальяверде стоит куда больше… – грустно проговорил Ансельм. – И добыть денег негде.

– Ничего! Что-нибудь придумаем! – беспечно откликнулся де Грие, хотя, на самом деле, он вовсе не был столь самонадеян. – Пойдём в гостиницу, а там решим, что делать дальше.

– Пойдём, конечно, – приободрился Ансельм, шагая вслед за другом. – Нет, почему эти невежи так отнеслись к моим сонетам? Разве они так плохи?

– Они прекрасны! Просто поэты в Мендеха ничего не знают о Донецке, о городе, над которым летают железные птицы. А мы знаем! И пусть им будет хуже!

– А ты слышал пятый сонет из этого венка?

– Может, в другой раз? У меня сейчас мысли не о поэзии… – Квентин вдруг остановился, нащупывая левой рукой кинжал, закреплённый на поясе за спиной. – Смотри кто к нам спешит!

Их нагонял тот самый поэт, который от скуки ловил мух. Невысокий, кривоногий. Длинная шпага в чёрных кожаных ножнах волочилась по булыжникам мостовой.

– Надеюсь, он не станет затевать драку прямо здесь? – пробормотал Ансельм.

– Не переживай. Вызывал их я, так что тебе может быть отведена разве что роль секунданта. – Квентин развернулся и сделал пару шагов навстречу преследователю. – Чем могу быть полезен, господин…

– Гвидо! – Коротышка учтиво поклонился. – Гвидо де Боше. Честь имею представиться.

– Квентин де Грие. А моего друга зовут Ансельм де Турье. Так чем мы можем быть полезны? Кто-то из господ, с позволения сказать, поэтов вспомнил о чести?

Злая улыбка исказила тонкие черты лица де Боше.

– Кто? Эти мозгляки? Они заплыли жиром так же, как и их маленькие… Вот такие! – он показал кулак. – Мозги.

– А вы, значит, нет?

– А я нет! – твёрдо ответил де Боше и даже ногой притопнул для убедительности. – Я восхищён вашими сонетами, господин де Турье! Позвольте выразить искреннее и глубокое почтение, – он поклонился, взмахнув шляпой. – Хотел бы слышать продолжение. Это же венок сонетов, как я понимаю?

Ансельм расплылся в улыбке.

– Сейчас я продолжу…

– Погоди! – решительно вмешался Квентин. – Мы что, будем торчать посреди площади, читая друг дружке стихи? Предлагаю отправиться в гостиницу, как и собирались.

– А по дороге я почитаю! – не сдавался Ансельм.

– Вы остановились в «Золотом якоре»? – спросил де Боше.

– Нет, в «Шпаге и мушкете», – ответил де Грие. – «Золотой якорь», конечно, ближе к площади, но он нам не по средствам.

– О! Знаю! – оживился Гвидо. – Я провёл там две недели, пока пшичинский бан не соизволил обратить на меня милостивый взор. – Он подмигнул. – Пойдёмте, господа в «Золотой якорь». Посидим. Обед и выпивка за мой счёт.

После недолгого раздумья, Квентин согласился. Что они, в конце концов, теряют? До «Золотого якоря» совсем недалеко. Ансельм успеет прочитать не больше одного сонета.

И они зашагали к трёхэтажному зданию, фасад которого украшали ящики и плетённые соломенные кашпо с цветами.

Ансельм тут же начал читать стихи, отмахивая ритм левой рукой.

– В преддверьи мая в томных искушеньях

И днём, и ночью в сумрачных домах

Томятся дамы и превозмогают страх…

Их оставляет стыд разоблаченья.

Пуститься во все тяжкие. Весна

Готовит метлы для полётов горних,

Гора зовёт их в наготе безвольной

Лететь туда, и в лабиринте сна

Они уже вбирают эту силу.

Начало мая – женщины красивы…

В ночной реке прозрачная вода,

Костры горят, кружатся хороводы,

И бес их по безлюдным тропам водит…

Я тоже был готов идти туда.

– И бес их по безлюдным тропам водит… – повторил Гвидо, смакуя слова на языке, словно дорогое вино. – Очень смело! Но, в то же время, убедительно. Мне всегда хотелось узнать – как поэтам приходят в голову такие строчки?

– О! Это забавная история! Мне даже Квентин не верит! – улыбнулся де Турье.

– Смотря какой её части… – хмыкнул де Грие. – В первую я и хотел бы не верить, но видел своими глазами.

– Расскажите! – Гвидо чуть не подпрыгнул, всем телом выражая любопытство. – Будьте так любезны, расскажите!

– Боюсь, вы примете