Битва на выживание - Хайдарали Мирзоевич Усманов
А в Секте Туманных Врат, где всегда ценили тайные знания и интриги, один из старейшин сухо сказал:
– Сегодня мы увидели не демонстрацию силы. Это было заявление. Они показали, что могут явиться в сердце Поднебесной, минуя любые барьеры. Для всех нас это значит только одно. Эпоха скрытых игр закончилась. Теперь играют только те, кто способен сломать само пространство.
Итоги этого впечатления прошли волной по всей Поднебесной. По трактирам, по рынкам, по учебным дворам и клановым залам шла одна и та же мысль. Началась новая эпоха. Те, кто ещё вчера считал Императорскую семью символом власти, но не силы, теперь понимали – они ошибались.
Слухи смешивались с домыслами. Одни говорили, что женщины стали истинными бессмертными. Другие – что они лишь первые, и за ними придут новые чудовища силы из Императорской крови. Но в одном сошлись все. Теперь Поднебесная изменилась.
Это было похоже на удар в небесный гонг, звук которого раскатился по горам и равнинам, объявив. Старый порядок окончательно рушится, начинается новая игра сил.
………….
Над Поднебесной вскоре воздух снова раскололся. Сначала это был едва слышный звон, будто тысячи струнных инструментов начали звучать одновременно, а затем небо вспыхнуло белым светом, и над комплексом Императорского дворца разверзлась воронка, из которой, ступая прямо по тканям пространства, вышли три фигуры – Соль Хва, Ло Иньюй и Хун Линь. Они словно пытались приучить людей к тому, что теперь подобное явление будет чем-то обыденным. Как было описано в древних легендах.
Их появление сопровождалось вихрем потоков Дао, которые сразу же превратили ясный день в бурю. Ветер рвал облака, вспыхивали ослепительные разряды, а над дворцом выросла целая грозовая завеса из Небесного Дао. Поток был настолько мощным, что даже опытные мастера чувствовали удушье и вынуждены были опираться на артефакты, чтобы устоять.
Но даже сейчас столица едва не погрузилась в хаос.
– Это, что? Суд? – В панике кричали люди на улицах, прижимая к себе детей и прячась под своды храмов.
– Небеса низвергаются на нас! – Стонали простые жители, упав на колени.
Однако вскоре весть распространилась. Эта буря не разрушает столицу. Её поток сосредоточен лишь над дворцом. И это породило новый ужас. Ведь все поняли, что это было не просто явление стихий. Это было полноценное испытание Небесного Дао для того, кто дерзнул ступить на путь постижения Дао Цзы. Ведь за их спинами был тот, кого поддерживал тот самый Божественный Небесный Дракон.
Среди благородных семей началась настоящая паника. Те, кто ещё вчера обсуждал, как лучше ограничить власть семьи нового Императора, вдруг побледнели, понимая, что их интриги были детской игрой против силы, которая способна одним движением стереть Поднебесную с лица мира.
Особенно велико было потрясение, когда к ним донеслись слова Ло Иньюй. Старшая супруга Андрея, величественная и спокойная, даже не подняла голоса, когда её спросили о происходящем:
– Поднебесной ничто не угрожает. Это испытание принимает мой супруг. Он уже признан Небесами как Император Поднебесной.
Слова прозвучали так буднично, будто она говорила о смене погоды. И в этом холодном спокойствии было больше устрашающей силы, чем в самой буре над дворцом.
Старейшины кланов, сидевшие в своих залах далеко от столицы и наблюдавшие за бурей через артефакты, в оцепенении осознавали, что это был окончательный рубеж. И любые попытки как-то навредить семье Императора, строить заговоры или даже просто сдерживать их влияние теперь потеряли всякий смысл.
– Доу Ди… Неужели он действительно поднялся на этот уровень? – Глухо пробормотал один из патриархов, и от его голоса задрожали младшие.
– Щелчок его пальцев – и наши города станут пеплом… – Мрачно заключил другой.
Для многих это стало ударом, словно в гонг, возвещающий начало новой эпохи. Одни кланы впали в ужас, другие – поспешили искать пути для немедленного сближения с семьёй Императора. А внизу, среди простых людей, уже распространялись новые слухи:
"Император, что поднялся до уровня Бога, теперь держит Поднебесную в руках. И даже Небо не осмелится отвергнуть его."
Жители столицы, ещё недавно склонявшиеся перед старой Императорской династией, теперь с благоговейным трепетом произносили имя Андрея, понимая, что живут в тени не просто человека, а владыки, чьё слово равносильно закону Дао.
Зал Золотого Дракона, сердце старой власти, в ту ночь был теплее, чем обычно, но не от огня очагов. В воздухе горела чужая тревога. Стены, витые резьбой драконьих хвостов, казались ближе. На длинном столе лежали развёрнутые свитки, карты владений и металлические печати, которые обычно выступали под росписью лишь после долгих раздумий. Старейшины собрались быстро. Седые патриархи… Чиновники, уставшие от десятков лет интриг… И даже военный советник, чей грохочущий голос часто решал судьбы целых уездов и провинций… Их мимика менялась от равнодушия до открытой паники, и теперь была видна всем.
Первым разрезал тишину Ли Чжао – старейшина, чей род веками указывал курс императорской политики. Его руки не дрожали, но глаза побелели. Он поднялся и, не прикрываясь речью, сказал то, что думали многие в зале:
– Небесное Дао явилось для суда. Это более чем демонстрация… Это знак. Власть Императора только что стала не только человеческим законом. Она получила печать самого Небесного Дао.
После его слов в зале послышался негромкий шорох – абсолютный страх и поражение тех, кто всю жизнь выстраивал свою выгоду вокруг несовершенства трона. За спиной Ли Чжао сдержанно нахмурился военный советник Го Хун – человек, знающий цену меча и где можно поставить клинок. Его голос прозвучал сдержанно, но твёрдо:
– Если это так, то старые правила рушатся. Мы можем либо принять новую весть и по-тихому подстроиться, либо… Отползти в тень и ждать момента. Но ждать – значит дать им время утвердиться.
Старейшина Хуан, последний из старой гвардии, которого упомянули раньше, посмотрел на собравшихся иначе. В его устах было не только политика, а горечь предательства. Он понимал, что если они решат признать подобное дерзание как закон, то это значит отрезать себе корни. Его слова были коротки и полны старины:
– Преклониться перед волей Неба – значит утратить честь рода. Но что значит честь без рода?
Властная логика и старые принципы столкнулись в зале. Разделение стало не идеологическим, а прагматичным. Часть круга склонялась к публичному признанию – не из веры, а чтобы сохранить положение, имения и жизнь… Другая часть призывала к осторожной оппозиции – манёврам, контр-союзам, тайным проверкам… И
