Последний менталист. Том 2 - Валентин Якимов
Сконцентрировавшись, пустил вперёд плотный конус энергии, получая более ясное отображение. На миг увидел мир шестью парами фасетчатых глаз, почувствовал вытянутое гибкое туловище, тридц… нет, двадцать пар ног.
Местная многоножка-переросток. И сейчас она, пользуясь тем, что Тьма глушит звуки, заполняет своей хитиновой тушей весь проход… Заодно заливая его какой-то жижей!
Нужно действовать быстрее, чем она закончит. Обратившись к Источнику Волньова, я завёл клинки за спину, создавая мощную воздушную волну и запуская себя вперёд как снаряд.
Уже в полёте выставил оба клинка перед собой… И раздвоил сознание, позволяя рукам действовать независимо. Мысли начали путаться, потекли в два слабых потока…
Но цель уже была передо мной! Влетая прямо в ворох когтистых, залитых жижей, лапок твари, я направил энергию в руки и в упор саданул двумя воздушными серпами.
Вложился, что называется, на все деньги. Кисти запылали от боли, клинки вспыхнули, тварь взревела, ослеплённая… Всё слилось в один миг.
Я в воздухе, пылающие синевой клинки в моих руках, и огромная, больше метра в диаметре, пасть, раскрывшаяся четырьмя клыкастыми «лепестками».
— Замри! — рычу я, вербально усиливая Императивный Приказ. Миг — и тварь застыла, недвижима.
Рывок! Руки с клинками резко расходятся в стороны, меня обдаёт гнилостным смрадом — а затем лезвия вспарывают мягкие стенки пасти изнутри, игнорируя мощные хитиновые пластины.
Чёрная кровь брызжет, заливая меня и на лету поглощается Тьмой. Десятиметровое тело этой чёртовой гусеницы тряхнуло так, что с потолка повалились камни, а её визг пробился даже сквозь ментальный кокон.
Но меня было уже не остановить. Не давая ей сомкнуть на мне клыки, я резал и резал, вонзал лезвия вв язык, нёбо, глотку, вынимал, вонзал вновь. Выпускал ветряные серпы…
Когда тварь затихла, и я наконец отступил, на мне не осталось сухого места. Всё, с головы до ног, пропиталось горячей дымящейся кровью. Не лимфой, как положено, а именно кровью — видимо, очередной мутант-гибрид, порождённый из многолетнего поглощения Тьмы.
Впрочем, на кровь мне плевать. Вскоре вечно голодная Тьма рассеет её, высосав заодно из меня часть сил. А до тех пор на трупную вонь местные твари будут слетаться как мотыльки на огонь.
Где-то там, впереди, в этих тоннелях, я уже чувствую беспокойно мечущиеся сознания. Примитивные разумы мутантов. Но от того ещё более голодные.
— Видимо, веселье будет долгим. — прохрипел я, чувствуя, как дрожат в ладонях мечи, поглощая чёрную кровь и слизь. — Прекрасно… Давно я не разминался как следует!
Я чувствовал.что это не совсем мои желания. Что всё ещё проклятое оружие зовёт меня ворваться в новый бой, затем ещё и ещё… Сейчас я не противился.
Я пришёл сюда ради этих боевых артефактов. А таким, своевольным, клинкам важно показать, что новый хозяин с ними «на одной волне».
Но ментальный кокон я вновь усилил. На всякий случай. И, уже собирался идти дальше…
Нога зацепилась за что-то твёрдое, а слабый металлический звон нарушил тишину. Это ещё что такое?
Наклонившись и подсвечивая заряженными клинками, я увидел, что на каменном полу у ног лежит… Ошейник?
Да, очень похоже. Облепленный недогнившими останками твари, собачий ошейник с маленьким золотистым колокольчиком. Явно не то, что должна носить уважающая себя пещерная многоножка…
— Значит, ты не родилась здесь в момент, когда кусок твоего мира вырвало в Разлом? — сам для себя спросил я пустоту. — Питомец кого-то из тех.кто пытался укротить это место до меня?..
Бегло обыскав останки остальных тварей, я удивился ещё сильнее прежнего. На каждой из них при жизни висела… металлическая бирка.
Маленький прямоугольник тускло блестящего в свете лезвий светлого металла, на глазах ржавеющего без подпитки от носителя.
Самая настоящая бирка-артефакт. На всех, включая этих шипастых крыс-переростков.
Если эти штуки питались энергией носителей, значит прикреплены они были уже после мутации. Всё это очень подозрительно.
Но я уже здесь — а значит, закрывать Разлом надо. Выход из него вот он, покоится в моих ладонях. Но без уничтожения тварей назад я не попаду. Быть может, потому клинки так рвутся в новый бой…
И я ворвался в бой следом за ними. Шёл и шёл по непроглядным каменным кишкам, изучая ментальными волнами каждое ответвление, уничтожая новых и новых тварей.
Теперь их не нужно было ждать. Монстры сами пёрли на меня валом, чуя кровь собратьев. Но и я сменил тактику.
— Стоять! — взмахивал я левым клинком, выпуская вихрь ментальной энергии, вводящей примитивные мозги мутантов в ступор.
— Сдохните! — делал я резкий выпад правым клинком, пропуская через него уже не просто ментальную волну, а что-то вроде пси-заряда. Поток дестабилизирующей силы, заставляющей синапсы в мозгах лопаться под давлением, а электрический ток в них разгоняться, зажаривая разум заживо.
Это отнимало кучу сил — псионика это совсем не то же самое, что тонкий ментальный контроль. Это грубая сырая сила, грозящая убить самого мага, если он неопытен.
Но я опытен. В моих ладонях боевые артефакты, способные, благодаря Дару Вольнова, становиться усилителями и проводниками моих ментальных сил. А густая Тьма кругом позволяет не думать об энергозатратах…
По лицу потекло что-то тёплом. Губы стали влажными и солёными. Я усмехнулся.
Ну да, ну да. И обычную-то энергию не стоит пропускать через себя в большом количестве. А уж если к ней примешивается хотя бы едва заметная капля тёмной…
Думаю, по возвращении отсюда мне понадобится лекарь. Даже тончайшие техники обращения с энергией, издревле хранимыми нами — теми, кого другие зовут родами Предтеч — не позволяют заигрывать с Тьмой безнаказанно.
Но осталось недолго. Лучше навредить себе самому, чем увязнуть в бесконечным битвах, погребённым под грудами тварей, дать им себя ранить.
Ведь одна рана, одно удачное пробитие доспеха духа — и окружающая Тьма проникнет в кровь. Начнёт стремительно вытягивать из меня жизнь.
Лучше пусть кровь идёт из носа и рта под доспехом духа, чем из настоящей раны и без него. В конце концов, я знал, на что иду, и ничего неожиданного пока не случилось.
Кроме этих бирок. Чем дальше я продвигался, тем свежее они становились. Я не мог прочесть незнакомых числе, вырезанных на их металле, но количество черт и полукругов на числах всё уменьшалось и уменьшалось.
От самых старых тварей я пробирался к самым свежим. И это стало заметно даже внешне.
— Ну где там ваш создатель, паскуды⁈ — выдохнул я, отсекая голову… лошадинному скелету.
Да, в этой пещере я сразился именно с ним — массивным мёртвым
