Продавец игрушек - Влада Ольховская
Тела тут же проверили, протокол был соблюден. Искали ловушки, указания на болезни, мутации, паразитов… Ничего не нашли. И точную причину смерти так и не определили. Но все же тогда ситуация казалась не слишком странной, и гибель каравана приписали крупному хищнику, непонятно как пробравшемуся из пустошей. Он до сих пор числился непойманным, Геката уже проверила это.
Второй раз оказался более… впечатляющим. Повторение ситуации: снова небольшой караван, снова исчезновение во время ночлега, вскоре после прохождения пункта контроля. Погибли все, и все были разделены на части, но из этих частей кто-то выстроил дикую инсталляцию в полуразрушенном доме. Пол, выложенный ногами. Грязные сосуды, полные глазных яблок. Руки, покрывающие потолок… Зрелище получилось чудовищное, не каждый Мастер Контроля мог там находиться, не говоря уже об операторах.
Произошедшее было достаточно пугающим, чтобы привлечь внимание. Правда, найти причину столь необычной гибели все равно не удалось, но кто-то из солдат на пункте контроля вспомнил, что в караване был очень странный путник: старик, толкающий вперед тележку с игрушками. Среди того кровавого месива, что обнаружилось в доме, сложно было бы выделить старика, даже если он там был… Однако тележку так и не нашли, это стало отправной точкой.
Чуть позже выяснилось, что и в первом случае на пункте контроля мелькнул молчаливый старик, о котором даже в караване никто ничего толком не знал. Почему его не задержали тогда? Да мало ли в пустошах одиночек! А что игрушки мастерит… Так всякий по-своему спасается от безумия! Оружия у него не обнаружили, тогда этого хватило.
И вот этот старик мелькнул снова – при очередном необъяснимом массовом убийстве. Теперь никто уже не назвал бы это совпадением. Да еще и выжившая есть, способна описать его… Что это, удача, его ошибка? Или провокация? Может, девочка – это и вовсе живая ловушка?
Размышляя о девочке, Геката вспомнила уродливую сцену, которую застала на площади у великого дерева, и невольно поморщилась. Как же легко люди забывают о том, что они люди… Хуже всего то, что он ведь не плохой на самом деле, Мастер Контроля этот. Геката знала его, пусть и поверхностно. Если бы ему сказали, что он выместит накопившуюся злость и усталость на девочке-подростке, он бы пришел в ужас. Подвох в том, что Даника для него не была человеком, ему самому наверняка казалось, что он пинает мутанта, очередное порождение пустошей…
Такова печальная участь большинства ублюдков.
Геката терпеть не могла это определение, но запретить его не сумела бы, слишком уж глубоко оно пустило корни в сознании людей. Ублюдками называли детей, которые либо рождались изуродованными, либо в ранние годы жизни проходили такие перемены, что даже издалека не были похожи на обычного человека. Они выживали, росли… Но на их долю обычно не отмерялось «долго и счастливо». Те, у кого были близкие, жили чуть дольше. Все остальные рано или поздно выбирали такой путь, как Даника.
Геката уже знала, что девочка готова была умереть, она просмотрела ее показания, собранные Мастерами. Но именно в этот момент рядом появился продавец игрушек… и пощадил ее. Первую и единственную пощадил! Почему, в чем причина? Потому что она ребенок? Нет, он убивал и совсем маленьких детей, уж они-то точно были невинны! Он сделал из нее ловушку? Но девочку уже обследовали, да и медведя этого злосчастного десять раз просветили, ничего подозрительного. Его впечатлила ее история, ее поступок? Вполне может быть. Он психопат, а такие люди непредсказуемы.
Вот только… Если он психопат, он живое существо. Машинам не присущи капризы вроде стремления помиловать понравившегося ребенка. Геката до этого момента была почти уверена, что им противостоит какой-то новый вирус или сеть… Откуда у живого существа могущество на то, чтобы устроить такие масштабные убийства, быстро, тихо, не оставив следов?
Ей хотелось получить ответ сразу же и наконец начать полноценное противостояние, но она знала, что не сможет. А если глобальные проблемы решить нельзя, можно начать с маленьких.
– Позовите ко мне девочку, – велела Геката.
По ее приказу ребенком уже занялись медики. За то время, что Геката проводила совещание, они обработали раны Даники и обеспечили ускоренное исцеление. Они устранили травмы, которые нанес ей Мастер, но не все остальное…
А в ее случае это «все остальное» впечатляет. Геката еще там, на площади, поняла, что девочке в этой жизни досталось – и что главной причиной ее бед был кислотный дождь, только он способен сотворить с человеком такое. Из-за шрамовых тканей кожа Даники сделалась очень плотной, покрытой округлыми наростами, да еще и пепельно-серой с багровыми прожилками. Нос исчез полностью, оставив после себя провал в центре лица. Скулы тоже пострадали, уменьшились, из-за этого глаза казались выпученными, как у ящерицы. Зубы частично растворились, а те, что остались, были крупными, выпирающими, желто-рыжими. Да еще и в лицевой кости прямо под носом образовалась расщелина, придавшая рту девочки противоестественную треугольную форму. В результате травмы организм Даники не мог нормально развиваться, и в свои четырнадцать она обладала телом ребенка лет десяти, не старше.
Для большинства людей она была странным уродцем, опасным по умолчанию. Ее гнали, порой словами, а порой и ударами, обеспечившими ей новые шрамы. Даже самым добрым и вежливым из беженцев хватало такта называть Данику человеком, но не считать ее таковым.
Для Гекаты все было иначе. Когда девочка вошла в шатер, Жрица видела ее – и одновременно не ее. Другой день, другой мир, другое несчастное изуродованное создание, истекающее кровью, уже ни на что не надеющееся, придавленное горем и болью, способное лишь умолять:
– Убей меня – и отомсти им!
– Я дам больше. Я сделаю тебя оружием – и ты отомстишь им сама.
– Вы меня звали? – спросила девочка, разрушая иллюзию и возвращая Гекату в настоящее.
– У меня появилась еще пара вопросов. Возможно, они повторят то, о чем тебя уже спрашивали, не обижайся на это.
– Что
