Продавец игрушек - Влада Ольховская
Она все еще прижимала к себе плюшевого медвежонка. Она кое-как отмыла его от крови, хотя до былой чистоты ему было далеко. Впрочем, не похоже, что из-за этого он начал значить для девочки меньше.
– Когда ты разговаривала с продавцом игрушек, он показался тебе человеком?
– О чем вы? – удивилась Даника. – Он и был человеком!
У нее и мысли не возникло, что может быть иначе. Любопытно.
– Ты когда-нибудь видела, как он ест? – продолжила Геката. – Он съел что-нибудь из еды, которую ты дала ему?
Девочка задумалась, потом ответила:
– Нет, это он не тронул, но я быстро ушла. Хотя я сейчас пытаюсь вспомнить, видела ли хоть раз, как он ест… И я не могу! Но нужно понимать, что он обычно держался сам по себе, да и я не очень люблю выходить к людям. Я видела его, только когда он начинал продавать игрушки.
– У него что-нибудь покупали?
– Нет… Кроме меня – нет. Но он все равно занимался только этим. Он не ходил на охоту, ни у кого ничего не просил, ни с кем не общался. Если у него что-то спрашивали – отвечал, а сам разговор не заводил.
Геката слушала ее, запоминала, но думала сейчас не о продавце игрушек, который оставался неуловимым. Она думала о том, что можно сделать для девочки. В принципе, не самая сложная реконструкция… Наставить кости, чтобы вернуть прежние черты лица. На правом глазу намечается бельмо – надо убрать. Кожу заменить полностью, с этой толку не будет. Зубы тоже поменять. А фигура… Она еще растет, при общем оздоровлении и курсе гормонов разовьется в нормальную женщину, если повезет.
– Я вам не вру! – торопливо добавила Даника, явно смущенная ее молчанием.
– Я знаю. Ты молодец.
– Спасибо вам, Великая Жрица!
Геката прекрасно знала этот взгляд: в глазах девочки горело абсолютное обожание. Да и понятно, почему… Когда очень долго некого любить, любовь накапливается и достается первому, кто ее хоть сколько-то достоин. Геката не отказалась бы позаботиться о ребенке сама, хотя бы немного, но не могла. Ей нужно как можно скорее разобраться с тем, что здесь творится, и вернуться к Марку… Но если обожание Даники с нее переключится на Черный Город, жить этой девочке будет намного проще.
– Иди сюда! – позвала Геката, глядя поверх головы Даники.
Девочка, сообразив, что обращаются не к ней, обернулась и невольно вскрикнула, когда в шатер вошел ее недавний мучитель. Хотя сейчас он выглядел уже не так грозно: Геката запретила обеспечивать ему ускоренное заживление, и его рука оставалась закованной в фиксирующую повязку, а на лице алели свежие ссадины.
Но главное, ему было стыдно, Геката мгновенно это уловила: по взгляду, по участившемуся пульсу, по нахлынувшей бледности. А еще по тому, как Мастер Контроля, уже заслуживший не одну награду, рухнул на колени – но не перед ней, а перед девочкой.
– Я прошу меня простить, – тихо и твердо произнес он. – Тому, что я сделал, нет оправдания, и я прошу о слепом прощении.
Девочка сжалась, будто ожидая, что он вот-вот бросится на нее, и еще крепче прижала к себе медведя. Но молчать она не стала:
– Хорошо… Я не могу сказать, что все в порядке. Но я вас прощаю… Только видеть больше не хочу, но я вас боюсь, а не ненавижу!
Надо же… Она сказала правду. И она ведь действительно простила! Сумела как-то, хотя Геката, оказавшись на ее месте, вряд ли справилась бы. Может, поэтому продавец игрушек и выбрал ее?
– Бояться его не надо, к нему надо привыкать, – мягко улыбнулась Геката. Она редко позволяла себе такие улыбки, но сейчас сделала исключение. – Он теперь принадлежит тебе.
– Что? – голоса девочки и солдата умудрились слиться.
– Может, Данике и достаточно простого извинения, а мне – точно нет. Вину нужно искупить. Девочке определено место в Черном Городе, и ты отвезешь ее туда. Ей выделят жилье и проведут восстановительную операцию, потом она пойдет учиться, дальше – работать. И все это время ты обязан присматривать за ней. Не обязательно жить с ней под одной крышей или постоянно оставаться рядом, но обязательно обеспечить все, чтобы она жила хорошо.
Вряд ли Мастер Контроля ожидал чего-то подобного и уж точно не хотел. Но ему хватило ума не спорить с Жрицей.
– Я понимаю, – только и сказал он.
Геката сменила мягкую улыбку на ехидную ухмылку. Каждому свое.
– Это вряд ли, но я объясню. Ты обязан следить за девочкой, пока ей не исполнится шестнадцать – а это два года. Если в это время она не переживет какую-нибудь болезнь или операцию – ты умрешь. Если погибнет в несчастном случае – ты умрешь. Если покончит с собой – ты умрешь. Принцип, думаю, понятен. Я не буду говорить тебе, насколько страшной станет твоя смерть в любом из этих случаев. Я пока лишь пообещаю, что она будет очень долгой. Остальное ты выяснишь, если до такого дойдет.
Мастер, к его чести, выдержал ее взгляд:
– Не дойдет, Великая Жрица. Я сделаю все, чтобы искупить свою вину.
– Ах да, чуть не забыла… Все то же самое произойдет с тобой, если она лишится своего милого маленького медведя.
Вот тут он почти сорвался, почти ляпнул лишнее… Но вытерпел, все-таки удержал язык за зубами, Геката это заметила. Хорошо. Значит, для него не слишком поздно.
Она видела, что девочка его по-прежнему боится, не хочет с ним идти, однако это нормально. Сперва она будет ожидать, что за спиной у Жрицы он попытается ей отомстить, потом сообразит, что ничего такого не случится, и привыкнет. Сейчас они оба подчинятся приказу, вот что важно.
Когда они покинули шатер, Справедливость, до этого наблюдавший за всем из теней, подошел ближе.
– Ты уверена в том, что делаешь? – поинтересовался он. – Мастер Контроля, из которого ты только что сделала няньку, однажды спас жилой Объект, почти отдав за это свою жизнь.
– То, что он совершил хороший поступок в прошлом, волнует меня меньше, чем то, что он переломал кости маленькому ребенку в настоящем. Этот мир меняет людей, порой даже самых лучших. А хуже всего то, что эти перемены остаются незаметными. Так что этот урок… Он принесет Мастеру такую же пользу, как и девочке, позволит остаться тем, кем он был когда-то. Остаться человеком… Этого достаточно, мы можем сосредоточиться на главном деле?
Справедливость прислали сюда первым, но иначе и
