Тени двойного солнца - А. Л. Легат
Отложив нож в сторону, я посмотрел на порозовевшие пальцы без черных полос под ногтями. Все гости неотрывно следили за движением моих рук, словно я был сраным королем болот.
– Что скажешь, Кабир-гата? – поторопил меня главный ублюдок.
Я поднял глаза, и Вельмира покачала головой, стоя в тени. Бен выглядывал из-за подола ее юбки. Анни, верно, пряталась, и я гордился ею, как никогда. Из третьей по счету ступеньки опасно торчал гвоздь, который я кое-как загнул в сторону неделю назад, но все вернулось как было. Удивительно, сколь сильно привязываешься к месту, с которым обращался как последняя свинья. Погладив большим пальцем бок шершавой кружки, моей неразлучной подруги, я цыкнул зубом и сделал самое доброе дело:
– Ладно, уболтали. Как его звать?
Главный ублюдок поднялся и зачем-то подошел ко мне. А затем по-отечески опустил руку на плечо:
– Запомни это имечко хорошо, такое в Воснии не каждый день встретишь. А зовут его…
XXIII. Лэйн Тахари
Сьюзан Коул, возле площади при садах Оксола
Энима Годари я видела третий раз в жизни. Мне бы хватило и второго: тоскливее человека не сыскать. От его торжественной речи кисло молоко и увядали травы. Лица солдат, вынужденных внимать этому бормотанию, безмолвно протестовали.
– Его все еще нет, миледи, – буркнул Джереми, еще недавно дежуривший у второй дороги.
Я сжала кулаки:
– Тогда почему ты здесь, а не там?
Джереми раскланялся и проворно растолкал зевак, все глубже погружаясь в сплетение рук, ног, бездарных шляп, плащей и тревожных лиц. Все ждали.
– В связи с данным событием, наиважнейшим и крайне ответственным для всех Восходов, я, Эним Годари…
Сержантам не пришлось бы занимать у нас деньги, если бы управитель Второго Восхода меньше болтал и больше делал. На площади началась давка. Сотники и отпрыск Годари стояли на возвышенности у входа в городские сады. О, сколько речей слышала эта старая лестница! Горожане по привычке поглядывали на эшафот, но тот пустовал. Все славные, крупные торжества проводили на помосте. Удивительно, что местные еще не взяли в привычку перед ним венчаться.
– Обстоятельства вынуждают нас предпринять меры! Скорейшие меры. Долы подступают с востока, а на западе уже вовсю зреет мятеж…
Местные знали о бедах куда больше, чем сам Эним, который на улицах бывал дважды в сезон, и то окруженный охраной. Никто не охнул. Куда больше людей беспокоили цены, холода и разбой.
– А что мы делаем, когда нам угрожают? Что скажут славные жители города?
Бормотание прошло по рядам – выслуживались капралы. Вот оно, красноречие. Эним не смог бы уговорить и пятилетнюю дочь посидеть смирно. Вуд шевелил челюстью, Гант сверлил всех взглядом. Ничего не менялось уже битый час.
– Где же ты, подлец, – прошипела я себе под нос.
– И, как уж заведено, хорошему войску нужен хороший ставленник! – Эним вытер кустистые брови платком, будто не дотянулся до лба. – За сим я, Эним Годари, ответственный за Второй и Третий Восход…
Какой-то даме стало плохо. Должно быть, пришла пора прощаться с мужем: кружево на ее выходном платье окрасилось в цвет грязи. Ее подхватили с запозданием, и оханье перебило слова Энима.
– Назначается… по старейшему нашему обычаю… – взгляд на приказ, – победитель последнего турнира, обладатель двух корон и недюжинного опыта в походном деле…
Возможно, упасть в обморок – решение получше, чем слушать эту бездарную речь.
– …Лэйн Тахари!
Одинокие хлопки и свист взрезали тишину и тут же угасли. Я обвела взглядом толпу. Эним покашлял в кулак, тревожно посмотрел на шляпы и сказал громче:
– Лэйн Тахари. Первый мечник Крига, а ныне – и Оксола, нашего славного города на реке!
Свист и хлопки повторились. Теперь чуть тише. Ничего не происходило.
– Поганый мерзавец, – прошипела я.
Обвел нас. Ускользнул, затерялся. Как он вышел из города? Как его жена допустила такое?..
Послышались шепотки и редкие смешки.
– Быть может, он захворал? – тихо спросил Эним, но в такой тишине его слышали и дальние ряды.
Вуд даже не делал вид, будто высматривает первого мечника. Впрочем, как и Гант. Да и можно ли высмотреть того, кого давно нет в городе? В толпе зародилось движение.
– Дорогу! – гаркнул кто-то знакомым голосом.
Я привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть причину толкотни.
– Да что вы себе позволяете? – вскрикнул кто-то впереди.
Из толпы, точно небольшой гребень волны, к лестнице двигался отряд. Эним тревожно потоптался на месте:
– Кто-нибудь… э-э… не мог бы позвать…
– Дорогу, вашу налево!
Кто-то снова вскрикнул – процессия отдавила ногу, и не одну.
– И для чего люди стоят первыми, – буркнул Гант, как всегда, не к месту.
На лестнице появились гвардейцы. В начищенных доспехах, лучшие псы на страже. Один показался мне смутно знакомым. Он повернулся к толпе, и я увидела грязные серые усы с бородкой. Самой графини не наблюдалось нигде. Голос Энима звучал жалко:
– Ох, какое счастье! Я уж подумал…
Гвардейцы заслонили управителя Восходов, а потом все так же бесцеремонно растолкали первые ряды, выискивая себе место.
На одной ступени с Энимом, чуть обгоняя его в росте, стоял первый мечник. В блестящих парадных латах, точно начищенная монета в ладони. Стоял без шлема и сиял, широко улыбаясь управителю. Их руки тут же соединились в рукопожатии.
– Вот же поганый мерзавец, – довольно сказала я.
И площадь снова одобрительно засвистела, послышались куда более оживленные хлопки. Толпа почуяла скорую свободу.
– Херов мерин, – выдал тихий голос справа.
Все это время у дома гильдий, прямо под балконами, скрестив руки на груди и откинувшись спиной на опору, стоял пьяница. Тахари не умел выбирать друзей. Удивительное в пьянчуге было лишь одно: он все еще не издох, не захлебнулся рвотой где-нибудь у корчмы. И его так и не вздернули.
Нет, совершенно удивительно, что он все еще жив. У него было меньше всего поводов, чтобы выказывать злость. Тем не менее он стоял с таким лицом, будто совсем недавно вылавливал покойников из канала голыми руками, без багра.
Толпа начала редеть, освобождая каменные стены гильдейского дома.
– Сучья лапа, – выругался пьяница еще раз, пока Эним зачитывал приказ.
Они с мечником еще долго улыбались, стоя на лестнице, словно обвенчанные супруги.
– М-леди? – спросил Вуд, явно тоскуя лишь об одном.
– Никаких драк. Мы пришли поговорить. Никуда он от нас не денется.
Тут-то он и заметил меня в рядах. Прошел взглядом дальше, не останавливаясь.
