Пленники раздора - Алёна Артёмовна Харитонова
Тамир выбрался из телеги, стараясь не разбудить Лесану. Сегодня он помнил её. Смутно, но помнил. Недавно в Цитадели она спала рядом, прижимаясь к нему горячим живым телом. Это не будило ничего плотского. Просто было тепло.
Чёрное кострище ещё хранило жар присыпанных золой углей. Колдун разворошил их и стал складывать влажные от росы дрова.
Он озяб. И хотел согреться. Вдруг плечи обхватили сзади две тонкие руки.
Ивор в теле колдуна вскинулся, но не смог уйти в чёрную пустоту чужой памяти.
– Чш-ш-ш… – ласково зашептали на ухо. – Слышишь меня? Слушай… я тебе помогу. Иным тут помочь нельзя. А тебе по силам.
Навь в человечьем теле затрепетала, забилась.
– Не бойся. Недолго осталось. Потерпи…
Девушка села рядом, поглядела переливчатыми глазами.
– Путь иных короток. Твой же долог был и страшен. Я понимаю. Я ведь сумасшедшая. Как ты. Спи… Я позову.
Она держала его за руки и улыбалась. С её пальцев в застуженное тело Тамира лилось утешительное тепло.
А что было потом, он не запомнил. Словно чёрная завеса опустилась на глаза.
* * *
К старой гати подъехали, когда солнце перевалило за полдень. Клесх махнул рукой, мол, останавливаемся. Обоз, неспешно катившийся по лесной дороге, замер.
Поляна перед гатью была вытянутая и неровная, как блин у нерадивой хозяйки. Болото же по краям заросло густым прутняком.
– Тпру-у-у! – осадил лошадей Стрежень и закричал: – Чего раскорячились? Плотней, плотней бери!
Со стороны казалось: обычная дорожная суета. Восемь телег плотным рядом замерли вдоль обочины, отсекая гать от лесной чащи. Иначе такой змеище тут было и не разместиться. Два крытых возка въехали на поляну и застыли по краям. Остальные пять подвод оставили абы как, без порядка. Зато с гати, как ни гляди, не усмотришь, что за ними делается.
– Эге-е-ей! – тут же заорал Дарен кому-то из «торгового люда». – Кресень, по дрова ступайте, покуда не стемнело. Да кусты немного потяпайте. Гать-то, почитай, с осени не подновлялась.
Будто обычной жизнью жил обоз.
Люди разбрелись, занявшись всяк своим делом. Кто-то обустраивал кострище, кто-то отправился за водой. Елец с Чётом чистили лошадей, запряжённых в малые повозки, стоявшие ближе всего к гати. Донатос, словно радуясь возможности размять ноги, пустился обходить место привала. Бьерга вместе с несколькими дружинниками чистила лук и репу, готовилась варить похлёбку.
Клесх, как положено обозному ратоборцу, обносил телеги оградительной чертой. Воротился Лашта, ходивший якобы проверить гать да помочь рубившим прутняк ребятам. А на деле чертивший внутри обманного обережного круга настоящий, но не замкнутый. Там в нужный оборот будут ждать колдуны. Чего? Того же, чего все тут ждут, невольно подобравшись и морально изготовившись к схватке.
Один Тамир был равнодушен к происходящему. Он, кутаясь в войлок, сидел возле костра, молчал и глядел на огонь. У всех и без того хватало хлопот, поэтому парня не трогали, не донимали разговорами, хотя Донатос нет-нет да посматривал настороженно в его сторону.
Стемнело, как показалось Лесане, слишком быстро. Ночь не опустилась, а прямо-таки пала на лес. Обережница почувствовала, как захолодело нутро. Ей было страшно.
Поели уже в потёмках. И так же в потёмках разбрелись по своим возкам.
Лес был тих и безмятежен.
Глава 60
Серый с тремя матёрыми из ближней стаи наблюдали за людьми. Путников в обозе было всего два десятка. Именно столько насчитали отправленные вперёд волки.
Два десятка людей и с ними трое охотников. Обозники чувствовали себя в безопасности. Но Серый знал: они зря столь беспечны. Кровососы притаились шагах в пятидесяти. С ними и остальные матёрые из ближней стаи. Ждут.
Дело надо сделать, покуда спящие не опомнились.
Волколак напряжённо вдыхал летний воздух. К запаху людей, лошадей, пота, дыма и стряпни примешивался тонкий, особенный запах родной крови. Светла… Он не видел её, но чуял. Она там, среди этих людей. Лют не солгал.
Серый, крадучись, двинулся вперёд, отыскивая преграду, закрывающую путь ходящим в ночи. Где-то совсем рядом… Вот она!
Он застыл как вкопанный. Сызнова принюхался и перекинулся в человека. Коснулся подрагивающими от нетерпения пальцами обережной черты. Неистовый дар полыхал в крови, искал выхода.
Заклятье охотника рассы́палось бледными болотными искрами. Вот и всё. Люди, ждите. Мы идём. Как вкусно вы пахнете! Светла, дура, где ты?
Спавшая в крытом возке Светла встрепенулась. Отыскала взглядом сидящего рядом Донатоса, стиснула его руку. Колдун посмотрел на дурочку вопросительно. Она в ответ лишь улыбнулась. Но в этой улыбке сквозила такая тоска, что ему стало не по себе. Девушка вдруг потянулась к нему, обняла, прижалась тесно-тесно.
А через мгновение тишину ночи разорвал волчий вой.
Донатос отцепил от себя скаженную и передал её устроившемуся с ними Стреженю, радоньскому ратоборцу. Светла не сопротивлялась, лишь смотрела на обережников огромными испуганными глазищами.
За долгие дни пути Светла привыкла к сопутчикам и знала поимённо тех, кто ехал в одном с нею возке: Стрежень, Гляд, Сней. Но нынче она увидела, как мгновенно они переменились. Как их спокойные допрежь лица сделались жестокими, напряжёнными. Услышала, как часто и отрывисто забились их сердца… В этот миг девушке стало страшно. Очень страшно.
Сней поднялся и отбросил с телеги полог. Весенняя ночь была полна сотен пряных запахов, но среди них Светла разобрала один, самый родной и близкий. Тот же миг девушка отстранилась от Стреженя, запрокинула голову и завыла, захлёбываясь от ужаса, отчаяния и непоправимости того, что началось.
Он сперва услышал её, а потом и увидел. В одном из возков. Там, за беспорядочно расставленными телегами, его сестра билась в руках крепкого мужика. Серый ринулся к ней, ведь обережная черта больше не была преградой…
Лесана вскочила в полный рост. Рядом с ней стоял и спокойно наблюдал за происходящим Клесх. Они устроились в середине обоза, откуда хорошо было видно всю поляну.
Четверо огромных волков ринулись через разорванную обережную черту. Самый здоровый понёсся вперёд, а трое остальных кинулись к ближайшим телегам, в которых «спали люди».
Из повозок навстречу хищникам с пронзительным криком выпрыгнули шестеро ратоборцев. Сквозь яростные вспышки дара Лесана заметила, как несколько человек метнулись от брошенных подвод к могучим деревьям, росшим по краям становища.
Над чащобой взвился леденящий душу вой. На поляну чёрным потоком устремилась волчья
