Хранитель миров. Книга 1 - Андрей Вячеславович Шевченко
Вот и сегодня Шехан лишь проводил вампиршу ленивым взглядом, после чего укрыл нос пушистым хвостом и уснул. Илонна отпросившаяся у мастера Оквальда, едва ли не вприпрыжку отправилась знакомой дорогой в королевский дворец. Вчера Белинда сообщила, что в Ситгар прибыла делегация из Мироттии, в составе которой был известный учитель фехтования Коритт. Илонне было весьма любопытно устроить тренировочный поединок со знаменитым мастером, да и Белинда хотела попросить его о паре уроков. Вот она и спешила, чтобы успеть к разговору королевы с мастером, который мог отказаться скрещивать клинки с женщинами. Но как бы она ни торопилась, по пути она бросила монетку слепому нищему, сидевшему у стены Академии. Бедолага последние полгода ежедневно сидел на этом месте, и его даже городская стража не прогоняла. Всё-таки, ветеран битвы при Арьене, где и потерял свои глаза при магической атаке тилисцев. Бросив монетку, Илонна тут же забыла о нищем и, не слушая его благословений, помчалась во дворец.
Глава 5
Старик-нищий, скорчившийся под высокой стеной магической Академии, действительно последние полгода каждый день приходил сюда, как на работу. Едва поднималось солнце, как он уже ковылял по улицам верхнего Тирогиса, постукивая перед собой узловатой палкой. Некоторые сердобольные хозяйки, в ранний час вышедшие из домов, чтобы встретить молочников и зеленщиков, подавали убогому то краюху зачерствевшего хлеба, то рыбку солёную, а иные даже расщедривались и на кусок свежеиспечённого пирога. Нищий истово благодарил женщин, иногда останавливаясь рядом с ними, чтобы в очередной раз рассказать историю своего несчастья. Так что, уже через пару месяцев с момента его появления, многие знали о злоключениях Перта — бывшего копейщика второй линии, в битве при Арьене. К калеке, как и к прочим пострадавшим в той жестокой войне, горожане относились с пониманием и жалостью, но без фанатизма. Если достаток позволяет кинуть корку хлеба слепцу — кинет, а нет — значит, нищий поголодает ещё какое-то время. А голодать таким, как Перт, приходилось часто — королевская пенсия по инвалидности назначалась далеко не всем — для этого нужно было прослужить в армии не меньше пятнадцати лет.
Одна из горожанок — вдова краснодеревщика, обладающая не только дородным телосложением, но и доброй душой, однажды даже предложила сводить увечного в городской магистрат и лично принять участие в выбивании для него хоть какой-нибудь пенсии. Перт только низко поклонился женщине, но никуда не пошёл.
— Добрая госпожа, без толку всё это, — старик тяжело вздохнул. — Я ведь служил в войсках герцога Эшгуна. А его король предателем признал. Меня-то не спрашивали — приказали идти, я пошёл. Солдат на то и солдат, чтобы приказы выполнять. Зато герцога казнили, а я ещё до сих пор жив. Если это можно назвать жизнью.
Женщина тоже громко вздохнула и с жалостью посмотрела на некогда сильного, а теперь какого-то высохшего человека. Глаза его закрывала повязка из грязной ветхой тряпки, тёмная кожа лица сморщилась и шелушилась неприятными струпьями — видимо, последствия того страшного магического удара, что выжег несчастному глаза. Она вынесла из дома пару вчерашних варёных яиц, краюху хлеба, немного зелени и сунула слепцу. Тот снова низко поклонился горожанке и отправился на своё место у стены Академии. А вдова краснодеревщика ещё долго смотрела ему вслед и удивлялась, как этот несчастный уверенно обходит ямки и лужи. Хотя, чего, собственно удивляться — за несколько лет уже приспособился обходиться без глаз. Вон как ловко стучит своей неказистой палкой.
Слепец, и вправду, при помощи палки находил дорогу так уверенно, словно её видел. Наверное, по слуху определял, что впереди лужа или кучка лошадиного навоза, вот ни разу и не попал ни в лужу, ни в природное удобрение, которое нерадивые городские уборщики не удосужились вовремя убрать. Добираясь до своего места, старик усаживался, скрестив ноги, и замирал, словно статуя. Лишь когда слышал шаги проходящих мимо него людей, подавал голос, рассказывая о своей горемычной судьбе. Редко кто кидал медяк-другой, в основном прохожие шли мимо калеки по своим делам, не удостаивая его даже взглядом.
Зато однажды патруль городской стражи заинтересовался нищим. Десятник уже распорядился гнать бродягу, стражники уже подняли алебарды, чтобы древками прогнать оборванца подальше от обиталища господ магов, но в этот момент мимо проходила девушка вампир в оранжевом одеянии адепта Академии и, что удивительно, с мечом на поясе. Узнав, что старик не просто калека, а пострадавший в битве, девушка попросила не прогонять слепца. И даже подкрепила собственную просьбу огненным мечом, когда десятник решил проигнорировать её просьбу. Патруль, оставшись с ручками для мётел, вместо алебард, внял призыву явно неуравновешенной вампирши, и с тех пор к калеке больше не приставал.
Перт с того момента целые дни проводил у стены Академии. Подаяние, которое ему очень редко швыряли, было мизерным — разве что на скудный ужин хватало, но даже столь невеликая прибыль заинтересовала главу городских побирушек Фальта. Перт как раз перешёл мост из Верхнего в Нижний Тирогис и углубился в путаницу улочек и переулков, когда к нему подошли люди Фальта — крепкие и жилистые, даже не скажешь, что они попрошайки.
— Эй, ублюдок! — окрикнул его самый крепкий из троицы. — Ты работаешь на нашем месте и ничего не платишь. Фальт недоволен.
— Кто такой Фальт? — надтреснутым голосом спросил Перт.
— Тот, кто разрешает тебе сидеть у стены Академии, и за это ты должен платить сорок медных каждую неделю.
— Мне столько не бросают, — угрюмо ответил Перт. — Сами сядьте, убедитесь.
— Э, нет, старик, нас оттуда стража быстро прогонит. А вот тебе повезло — та смазливая сучка вступилась за тебя, и стража от тебя отстала. Наши люди всё видели. Значит, запомни: сорок монет в конце каждой недели в доход уважаемого Фальта. Мы будем приходить и забирать деньги. Кстати, неделя-то уже прошла, так что, давай, начинай расплачиваться.
— Говорю же вам, нет у меня денег, тем более, таких больших, — совсем тихо проговорил Перт.
— Ну, тогда пеняй на себя, — главарь кивнул подручным. — Проучим придурка, чтобы в другой раз не упрямился.
Противника они
