Тени двойного солнца - А. Л. Легат

Я поднял забрало – ласковый прохладный воздух манежа защекотал лицо. Я ответил не сразу.

– Она велела мне побеждать.

– Кто?.. – морщился Колл из Маранта и уже побледнел.

На верхних рядах ее все еще не было.

– Жанетта.

– Кто?!

Должно быть, житель Маранта не успел прослышать о навозной графине, смрадной госпоже. Я ответил, не успев подумать.

– Лучшая женщина на свете.

– Чего?

Тихие слова, что предназначались вовсе не ему. Не он должен был их услышать, не здесь, не сегодня. Подоспела помощь: два здоровяка с охраны и костоправ. Смотритель силился перекричать толпу, хоть и так стало ясно, что бой кончен.

– Победитель, несомненно, прямо перед вашими глазами, славные жители Оксола! Первый мечник, любимец трибун…

В этом смотритель приврал. Поддержка Колла надрывалась разными голосами. Грубый жест казался смешным. Я опустил взгляд.

На керчетте подсыхала новая кровь. Старая знакомая, почти забытая нами. На бордовом подтеке, точно в мутной воде, отражалось размытое небо Оксола. Отмеченный смертью верхний ряд скамей, тягучий аромат железа и влажной соли. За плечом, украшенным знаками рода, сгущалась тень. Я моргнул, с трудом отвел взгляд от клинков, убрал их в ножны, не оттерев, и молча кивнул толпе.

С ближних рядов так кричали, что в ушах звенела фальшивая тишина.

* * *

Жанетта стояла за воротами поместья, обнимала себя за плечи и смотрела вдаль. Одна, без охраны и напитка. Так не ждут добрых вестей.

Я встал позади, за тропой к малиновым кустам. Нас все еще разделял десяток шагов. Окликнул ее осторожно, чтобы не напугать.

– Я победил, как вы и желали.

Победил без золота, договоренности, подлога.

Она обернулась безмолвно, резко, не скрывая волнения. Осмотрела меня, словно пытаясь найти фальшь в каждом слове. Я гордо вскинул подбородок, и тут же боль от старого удара отдалась в затылке. В глазах потемнело: в этой подлой темноте тонкие руки обняли меня. Тепло жены пробралось под одежду. Зрение вернулось.

– Возможно ли любить вас еще больше? – Жанетта посмотрела на меня блестящими глазами.

Я смутился и отвел взгляд, обнял ее в ответ, боясь сдавить слишком сильно.

– Победа, как же иначе? – прошептала она. – Вы рождены для великих дел, первый мечник.

Я посмеялся:

– Куда уж больше! Я и без того живу лучшую жизнь. – Я помедлил. – Благодаря вам.

Иногда моя задумчивая жена заразительно улыбалась. Жанетта потянула меня за собой, в обеденный зал. Оттуда, с порога, тянуло печеной цесаркой, яблоками, свежим тестом.

– Все только начинается. – Она прильнула к моему плечу. – Все только начинается, муж мой.

* * *

В коридоре суетились слуги. Деханд поклонился – явно не мне. Жанетта удостоила его небольшим кивком и спросила, не оборачиваясь:

– Перед прошлым боем я видела, что к вам подходила банкирская дочь. Как ее?..

У Жанетты была изумительная память, и я испытал неловкость, подсказывая:

– Сьюзан Коул. Все верно.

Деханд придержал дверь в зал для госпожи, но не прошел вслед за нами. Сегодня подготовили удивительно сытный ужин.

– Не каждый день такое случается. – Жена шла впереди, я не видел ее лица. – Что ей было нужно от вас?

Я усмехнулся, прикоснулся пальцами к порезу на ладони. Сколько дней мне терпеть эту боль?

– Спрашивала про Варда и… – Я посмотрел на слуг: непроницаемые лица. – … ту драку.

– И что вы ответили?

Голос у жены, как всегда, был спокоен. Но после стычки в борделе я во всем чуял подвох.

– Все как есть. Что убил Варда, а затем тех, кто пришел следом. – Я нахмурился. – Кажется, она говорила, что схватила пятого. Беглеца.

– Счастливчика, – улыбнулась жена. – Так для чего банкирской дочке иметь дела с бандитами? И моим мужем?

Я прогнал слугу жестом и сам отодвинул кресло от стола, чтобы позволить жене сесть. Приняв заботу, Жанетта не сводила с меня глаз.

– Я… не спрашивал. Признаться, хотел поскорее избавиться от ее общества. – Жена вскинула бровь. – У этой женщины нет ни сердца, ни совести. – Я поморщился: как обманчива красота… – Полагаю, ей в радость портить людям жизнь.

Жена мягко улыбнулась и указала ладонью на блюда.

– Что же, к дьяволу Сьюзан. Я правильно говорю? – Я кивнул, и Жанетта расслабилась в своем кресле. – Садитесь, угощайтесь. У меня для вас славный подарок.

Я против воли улыбнулся и неловко сел напротив, сдвинув скатерть левее. Спохватился, принялся ее поправлять. Жанетта сияла. Слуга торопливо снял пробу с блюд.

– Помните Эвелину? Ту мерзавку, что натравила на вас толпу головорезов?

Улыбка увяла сама собой. Говорить за семейным ужином о борделе «Милая Грешница» и той проклятой ночи мне совершенно не хотелось. Тем более при слугах.

– Я, кхм… – Взглядом побитого пса я посмотрел на служанку с кувшином. Та не обратила внимания. – Я принес извинения и готов сделать это вновь столько раз, сколько…

– Ей отрезали нос. – Жанетта воткнула вилку в бочок цесарки, отделила ножом ребра от хребта. – Больше эта мерзавка никого не обманет.

Я не притронулся к пище. Румяная, растащенная на куски цесарка вызывала теперь тошноту. В тишине звенели приборы графини – железо вгрызалось в мясистую плоть, зубчики царапали блюдо. Я тихо спросил:

– Вы… и вправду?

Жена вскинула бровь и отправила кусочек за щеку, торопливо его прожевав. Я почувствовал себя дураком. За все время вместе Жанетта не дала ни одного повода усомниться в ее словах.

– О, дьявол.

– Похоже, радости эта весть не принесла. – Жанетта отрезала кусок побольше, с запекшейся кожей. – Что это – жалость? Или…

Я положил руки на колени, поправил салфетку. Заговорил, так и глядя на них.

– Уверен, она даже не спрашивала, для чего я им потребовался. Сколько глупостей делают люди ради золота, вам ли не знать?

Слуги то уходили, то возвращались вновь. Уже третий раз я переходил на вы. Жанетта этого будто не замечала.

– Глупость свойственна глупцам, что никак не скрашивает их поступки. Им знаком лишь один язык – язык силы. Что касается мадам Попурри, – нож царапнул блюдо, – я поклялась ей, что спалю притон дотла, вместе со всем ее товаром, если увижу его рядом со своим мужем.

Я потупил взгляд.

– Это… излишне. Не думаю, что когда-либо еще покажусь на пороге «Грешницы»…

– Разумеется. – Жанетта не шутила, поднялась с кресла так, что я дернулся. – Хорошему человеку и в голову бы не пришла столь примитивная идея. Это все дурное влияние вашего пьяницы. – Она резким шагом, слишком быстрым с ее хромотой, дошла до дальнего графина и налила полный кубок. – Удивительное дело: супруг у меня один, а я вынуждена кормить столько