Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

На поляну выскочили сразу несколько человек, среди которых выделялся внушительного роста мужик с густыми пышными усами во всё лицо. Увидев прислоненного к дереву странного человека, он предостерегающе поднял руку и гортанно крикнул своим:

— Не стрелять, ребята! Похоже наш. Не француз.

А дальше произошло нечто…

Ударная волна, взявшаяся ниоткуда, в мгновение ока швырнула энергию в центр поляны. Все кто находились вблизи эпицентра, были отброшены магнитными импульсами на несколько метров назад, в том числе и командир партизан. Ударившись спиной о дерево, он с заложенными ушами стал наблюдать, как некие правильные концентрические круги, отделившись от земли, образовали конусообразную воронку, которая стала поглощать в себя всё, что находилось в радиусе действия. На миг ему даже показалось, что тело человека на земле вдруг расплылось, словно домашний кисель, а затем желеобразной массой закрутилось в цейтноте вихря. Тот подернулся дымкой и прямо на глазах стал расширяться в пространстве, образуя некое подобие размытого отражения самого себя. Распадаясь на части, фрагмент за фрагментом, человек по кусочкам отделился от своего первичного тела, закружился в круговороте смерча вместе с ветками, кусками глины, травой и камнями. Туда же попали и мелкие грызуны с тысячами всевозможных растений. Рядом, в центре воронки, появлялись и тут же исчезали плазменные образования в виде шаровых молний. Воздух наполнился озоном перед грозой. Последнее, что увидел командир партизан, была яркая вспышка. Хлопок. Всё взмыло вверх, перемешалось между собой, растворилось в пустоте, и тотчас оборвалось. Электрический разряд последний раз пронесся над землей, сгустки плазмы испарились. Всё стихло. Поляна опустела, лишь отдельные, поднятые вихрем листья продолжали тихо осыпаться на головы изумленных партизан.

Исчезли одни за одним и круги.

— Свят-свят-свят… — послышалось кругом. Командир партизан генерала Платова набожно перекрестился. Испуганными глазами глянул в небо, где только что растворилась и исчезла воронка смерча.

Барокамера материализовалась в пространстве. Физическая величина ВРЕМЕНИ понесла тело Игоря вперёд, растворяя его на атомы в мезонном облаке. Теперь это было уже не тело, а сгусток пыли в виде протонов и нейтронов — точно так же, как и при доставке его сюда .

Одиссея пребывания пилота Мурманской авиации в 1812-м году закончилась.

Занавес.

Глава 4

1944 год.

В сердце Берлина.

Борька сидел в машине надутым. Со вчерашнего вечера не кормили. Как только полковник передал в руки эсэсовцев, те сразу дружно взялись за нас. А дело, собственно, обстояло вот так…

— У-у, мрази! — выплевывая сгусток кровавой слюны, закашлялся Борька.

Ему только что выбили зуб. Здоровенный гестаповец из числа тех, кто любит загонять иголки под ногти, всадил моему помощнику в челюсть. Второй изувер впечатал меня затылком в стену. Этот процесс происходил уже без ведома полковника: тот просто от нас отвязался.

— Паскуды! — мычал Борька распухшим ртом. — И таких нас будут везти? А как же гуманное отношение к пленникам? О Женевской конвенции слыхали, придурки?

Нас бросили в салон закрытого типа машины. Мешки на лицо не одели — стекла были затемненными. Везли, очевидно, по улицам города. Везли долго. Краем уха я слышал гул танков, крики артиллеристов. Немцы беспорядочно отступали, вот и наш гуманный полковник поспешил, как можно скорее избавиться от груза в нашем лице. Воздух был морозным: приближались последние дни декабря сорок четвертого года. Наши войска вплотную у стен Берлина, а, как я помнил из последнего изречения Власика по телефону — Гитлер тайно бежал в Антарктиду.

Тогда, выходит, куда нас везут? Кто встретит? Будут ли пытки?

Размышления прервал один из гестаповцев. Грубо толкнул наружу: Борьку с одной стороны дверцы машины, меня с другой. Зажмурились оба. Яркие лучи морозного солнца били в глаза после мрака салона. Борька сразу выпрямился, сплюнув под ноги. Я украдкой посмотрел в небо: не следят ли за нами дроны-разведчики?

Увы. Небо было пустым. Очевидно, сюда, вглубь территории, не доставало покрытие радиоволн. А может, просто где-то сбили по дороге сюда. Слышался отдаленный гул зенитных батарей.

— Направо! — скомандовал первый эсэсовец. — В этот самолет!

Перед нами простиралось взлетное поле. По бокам два десятка различных машин с пропеллерами. Мессершмитты стояли отдельно. В синеве парил цеппелин. Огромным хвостом косматой кометы висели в воздухе шары заграждений.

— Сюда! — толкнул эсэсовец Борьку. — Или дать еще в зубы?

— Согласен не согласиться, — осклабился верный помощник. — Теперь моя очередь дать тебе в зубы. Откуда так русский знаешь, гнида немецкая?

Меня тоже толкали прикладом в лопатку. Секунда — и мы взобрались по трапу. Захлопнулся люк. Взревели моторы. Внутри оказались четыре охранника. И те двое гестаповцев, если быть точным. Итого — по трое на брата. Жаль, руки связали опять. Бросили в кресла. Самолет пошел набирать высоту. Облачность низкая.

— Нам татарам один хрен, лишь бы с ног валило, — хохотнул Борька, скорчив рожу нацистам.

А я все тревожился — как там наши друзья? Как КБ без меня? Ясно, что те два дрона летели над машиной не просто так. О нас знали. Нам пытались помочь. Нас разыскали по следам бронетранспортера, когда тот вез к герру Шуману. Другой вопрос: каким образом нас с Борькой вызволить из плена? Кругом отступающие части вермахта — колонны танков, дивизии, полки, артиллерия, обозы машин. Все идут на защиту Берлина. Огромная масса войск поглотила, растворила в себе. Нас могли потерять на пути к аэродрому.

И вот мы летим.

— Ну ты даешь, веселый интересный! — пытался поднять настроение Борька. — Приедем в Берлин, нас накормят, сводят в баньку, укладут с двумя фройляйн. Заживем припеваючи!

— Тише ты! — осадил я отважного друга. — Припеваючи, если раскроем им все мои разработки.

— А мы им набрешем с три короба. Чего тебе стоит изменить пару схем? Пусть инженеры-нацисты ломают головы. Слыхал, как в концлагерях и заводах евреи специально портили оборудование? Вот так и мы. Я, конечно, ни беса не смыслю в твоих разработках