Назад в СССР: Классный руководитель, том 2 - Евгений Алексеев
Охранник посторонился, и мы вернулись с Ксенией в коридор, который вёл в секцию номер 200, закрытую для нас навсегда. Здесь в гардеробе я нашёл свой полушубок, помог одеться Ксении, и мы направились к нашей машине.
Короткий февральский день уже растаял в мягких сиреневых сумерках. На небе, словно нарисованные на сером холсте, выделялись ярко подсвеченные башни Кремля с рубиновыми звёздами. Медленно и тихо кружились снежинки, укутывая пушистой периной нагие ветви деревьев, шум моторов со стороны улицы Горького стал еле уловим, очертания здания ГУМа смягчились, расплылись. Мутно темнели прохожие, проходившие мимо по улице.
Я открыл переднюю дверь и хотел сесть, но услышал окрик водителя и увидел стоящую на пассажирском сидении картонную коробку.
— Э! Садись на заднее сиденье, дорогой!
Я помог сесть Ксении и сам устроился рядом, что девушку очень порадовало. Глаза сразу сверкнули радостью. Мотор хрюкнул, завёлся, заурчал, но мы не стронулись с места. Водила его решил по обыкновению прогреть.
— Чего у тебя там? В коробке? — поинтересовался я. — Дефицит отхватил?
— Отхватил, — радостно отозвался шофёр. — Ты не представляешь, пошёл я в ГУМ, ну так, чтобы время не терять. Вижу — очередь, пристроился. Подхожу. Оказывается, колготки дают. Представляешь? Гэ-Дэ-ровские! Ну я отхватил себе две пары, потом, думаю, надо бы второй раз встать. А тут обнаруживаю за прилавком знакомую — Танька Кудряшова, из нашего двора. Она мне подмигивает, мол, заходи, дядя Коля. Ну, я пошёл. Она мне десять пар отсыпала.
— Бесплатно?
Рассказ шофёра меня позабавил. То, что мужик сразу встал в очередь, даже не узнав, что дают — дело обычное в советское время. И то, что знакомая ему через «заднее крыльцо» передала дефицит — тоже.
— Ну, нет, конечно, оплатил все. Жаль денег с собой было мало. А так я бы больше купил.
— И почём?
— Пятнадцать рубликов пара.
— Ни фига себе, — присвистнул я. — Это ж на один раз.
И тут понял, какую глупость сморозил, когда ощутил на себе изумлённые взгляды двух пар глаз.
— Олег Николаевич, ну как же на один раз? На несколько лет! — произнесла Ксения с мягким укором.
И тут я вспомнил, как женщины в советское время зашивали эти несчастные колготки, клали в холодильник, замазывали дырки клеем, поднимали специальными приспособлениями спущенную петлю. Ужас! И перед глазами неотступно маячил огромный стеллаж из Ашана, доверху набитый этим несчастными капроновыми изделиями.
— И что теперь? Перепродавать будешь? — спросил я с иронией. — Сколько наварить хочешь?
— Да ни сколько! — в сердцах бросил шофёр. — Что я — спекулянт что ли⁈ Я их жене, тёще, сеструхам отдам, они ж меня на руках носить будут. Хочешь, своей жене возьми.
Он вытащил из коробки один пакетик и сунул мне в руки. Блеклая картинка с дамочкой в прозрачных колготках на меня впечатление не произвела.
— Не надо, спасибо. Моя жёнушка сама достаёт. Вот, если только Ксении, — я повернулся к девушке.
— Ну, одну штучку, если не жалко, дядя Коля, — немного смущённо пробормотала она.
— Да, бери-бери, Ксюша.
Я пошарил в кармане, нашёл четвертак и сунул шофёру.
— Не надо сдачи, я богатый сегодня. У цыгана музыкальный конкурс выиграл.
— Конкурс? Это с кем? — заинтересовался Коля, сунув купюру в карман.
— Олег Николаевич пел вместе с Борисом Буряца, — опередила меня Ксения.
— Это тот, который гм… ухажёр Галочки?
— Да, мы их встретили в секции. Борис шубы примерял, потом предложил мне устроить турнир.
Объяснять, что я выиграл его, спев песню, которая ещё на свет не родилась, не стал. Но совесть опять больно укусила меня.
— Крутой мужик ты, Олег Николаевич. И физиономией вышел и голосом. Завидую.
Я только хмыкнул, отвернувшись к окну. Машина, наконец, снялась с места, замурчала, как довольный тигр, и мы проехались мимо Торговых рядов: длинного серого здания в псевдорусском стиле с узкими арочными окнами и широкими арками входов, аляповатого Покровского собора, который большинство людей неправильно называет храмом Василия Блаженного, перескочили по Большому Каменному мосту через замёрзшую Москва-река. Слева открылся вид на водоотводный канал, тоже замерший, глянцево отсвечивающий в свете уличных фонарей. Пока опять не свернули на улицу, вновь пересекли Москва-реку, вернулись к Боровицкой площади, где справа остался краснокирпичный Кремль со Спасской башней и курантами. И вновь нахлынули воспоминания об учёбе в универе, когда мимо промелькнул фасад библиотеки имени Ленина с пустым пространством вместо памятника Достоевскому, который установят здесь лишь в конце 90-х.
Оставив позади Исторический музей, выехали, наконец, на улицу Горького, где в самом начале как олицетворение «сталинского ампира» протянулось на два квартала семиэтажное здание: на первом этаже, отделанном гранитом, располагались магазин «Подарки», «Диета», кафе-мороженное «Космос», гигантская арка, которая вела во внутренний двор, а выше — квартиры советской элиты: партийных шишек и героев Советского союза.
Мы ехали мимо зданий, которые в моём настоящем украшали разноцветные неоновые вывески с иностранными названиями, эмблемы разных банков, но прошлое всё это стерло. И я видел или пустые, без вывесок фасады, или стандартный набор: «Продукты», «Подарки», «Галантерея», «Молоко».
Слева возникло тёмно-красное сооружение, поражающее своими безвкусными излишествами — нижнюю часть украшали пилястры, в верхнюю — многоколонный портик, центральная часть смахивала на Триумфальную арку. Здесь заседала мэрия. А что здесь сегодня? Наверно, то же руководство столицы? Московский горсовет. Розово-серое здание — «универсам номер один» или Елисеевский, директором которого ещё работает Соколов, даже не подозревающий о том, что его, снабжающего дефицитом все партийную верхушку, через пару лет его арестуют и приговорят к смертной казни за взяточничество.
— А ты чего по сторонам глазеешь? — спросил шофёр. — Первый раз едешь?
— Да нет, я здесь часто бываю. Просто здания красивые, — нашёлся я.
— А чего тут красивого? — фыркнул мужчина. — Дома, как дома. Ну да, специально для больших шишек построено, нам
