Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

Она хрустально рассмеялась, смягчая шпильку, лукаво посмотрела на меня и пару раз взмахнула тяжёлыми от туши ресницами.

— В принципе, вы правы, Любовь Петровна, — сказал я, специально назвав её по отчеству. — Вера Холодная, пожалуй, будет получше. И Сара Бернар…

По лицу Орловой промелькнула отчётливая гримаса злости, но она тут же взяла себя в руки и непринуждённо засмеялась серебристым смехам (интересно, сколько она его репетировала перед зеркалом?):

— Ах, Муленька, какой же ты ещё наивный! Это всё от отсутствия опыта!

Я ответил широкой улыбкой.

Разговор дальше иссяк. Я специально нее поддерживал, хотя был мой черёд на реплику. Оставил ведущую роль ей. Было любопытно, когда она сдастся и перестанет изображать светскую львицу.

И да, не успел танец ещё закончиться, как она не выдержала:

— Муля, я хотела спросить… когда ты следующий проект делать собираешься? С фильмом, в смысле… И какой он будет?

— А что? — вопросом на вопрос ответил я.

— А то, что на главную роль, ты мог бы взять и меня. Я так сыграю, что никакие Раневские там и рядом не стояли! Этот фильм прогремит на всю планету!

Я чуть не добавил «а потом и на всю галактику», но благоразумно не стал.

— Муля, ты хорошо подумай! — приняла моё молчание за отказ Орлова. А потом, чуть нагнувшись ко мне и прижавшись своей шикарной грудью ко мне, она сказала, прошептав почти в самое ухо, — если бы ты взял меня на главную роль, то в таком фильме никто не посмел бы не пригласить тебя на закрытый показ!

К моему облегчению, музыка в этот момент закончилась, поэтому отвечать я ничего не стал. Поцеловал ей надушенную перчатку и провёл обратно на место.

На обратном пути ко мне подошёл приземистый смуглый человек. Он был изрядно поддат. И, глядя прямо на меня искрящимися миндалевидными глазами, улыбаясь и старательно выговаривая русские слова, сказал:

— Хороший какой кино! Впечатлён! Маладэц! — и, кивнув, отошёл, чуть покачиваясь (видимо в такт музыке).

— Кто это? — спросил я Тамару Захаровну, которая как раз подошла ко мне с каким-то вопросом.

— Как ты не знаешь? — захлопала глазами она, — это же Рауль Кастро! Наш кубинский гость на показе! Он же известный революционер!

Банкет был в разгаре, гости шутили и веселились, только мне было не очень весело. Первая эйфория от триумфа прошла, и мысли мои опять вернулись к госконтракту. А маячившая поблизости физиономия Глориозова только подливала масла в огонь.

— Ты почему такой печальный, Муля? — с удивлением в голосе шепнула мне Злая Фуфа, когда вытащила меня танцевать, опередив Любочку, которая как раз намылилась продолжить разговор в танце.

— Проблемы, — не стал лукавить и изворачиваться я.

— Излагай, — велела она.

Я изложил.

— И где эта папка? — спросила она.

— В архиве, — буркнул я, — и как туда влезть, как её изъять, я не представляю.

— А зачем тебе эта папка? — спросила Злая Фуфа.

— Как зачем⁈ — от возмущения я чуть не сбился с такта и не наступил ей на ногу.

— Осторожнее, Муля, — хихикнула она, явно наслаждаясь мом замешательством, — эти туфли знаешь, сколько стоят⁈ И тем более, они не мои. Я их на этот вечер одолжила.

— Не смешно! — надулся я.

— Да ладно, не злись, — примирительно сказала Злая Фуфа и добавила, — я сейчас столь счастлива, что веду себя как пятиклассница.

Я промолчал.

— Муля, я тебе намекаю, что незачем проникать в архив искать там папку и уничтожать её, — повторила Раневская, — проще уничтожить сам архив! Тем более, что ты сказал, что это почти сарай у завода… Поэтому потушат его быстро. А что не сгорит, то зальют. И твою папку никто никогда не найдёт!

От неожиданности я остолбенел в буквальном смысле этого слова. И остановился. На нас чуть не налетели другие пары, хорошо, что она вовремя выдернула меня оттуда.

— Так что не тяни, — сказала она и кивнула на группу, где кучковались все эти товарище во главе с Тельняшевым. — Иди и сожги этот архив! Ты сам говорил, что там просто сарай.

— Прямо сейчас? — я посмотрел на тонкий батист белой рубашки, лацкан которой выглядывал у меня из-под фрака.

— Конечно! — уверенно кивнула она, — именно сейчас. У тебя именно сейчас железное алиби. Ты на таком приёме. Тебя видели, по крайней мере, человек двадцать или тридцать. Причём, каких человек!

Она хохотнула с довольным видом.

Не буду подробно рассказывать, как Фаина Георгиевна вывела меня в кабинет, как я выбрался через окно из здания, где проходил банкет; как я, оглядываясь и крадучись, дошёл до нужного места; как по дороге слил бензин из стоящего грузовика во дворе в прихваченную из праздничного стола бутылку из-под портвейна — в это время люди ещё бросали машины спокойно, даже оставляя иногда ключи в замке зажигания. Как я швырнул эту бутылку с горючим и бросил спичку; как занялся этот сарай — он действительно был с деревянными перекрытиями, трухлявыми и старыми от времени, — так что полыхнуло так, что ужас. Я торопливо отскочил в сторону и посмотрел, что да, действительно, весь сарай загорелся. Ждать окончательного финала я не стал; когда вдалеке, на заводской проходной, послышались крики: «Пожар, пожар!», я развернулся и побежал.

Обратно прилетел к зданию за каких-то пару минут (или мне так показалось), еле-еле перелез обратно через окно, обдирая руки, и попал в ту комнату, куда Фаина Георгиевна меня увела от гостей — якобы «поговорить» надо было.

— Долго ты, — укоризненно покачала головой она. — Тут уже Любочка с Верой прорывались пару раз, подозревая меня в чём угодно. Но я мужественно держу оборону!

Она радостно хихикнула, глаза её искрились. Я понял, что она имеет в виду, и покраснел.

— Ну, как всё прошло? — спросила она.

— Отлично, — сказал я.

— От тебя воняет бензином, — озабоченно сказала Фаина Георгиевна и покачала головой.

— Что делать?

— Как что делать? — она схватила меня за руку и посмотрела, — Та-а-ак… Кажется, капля попала на рукав рубашки. Осторожно, снимай пиджак. Только очень осторожно! Давай я помогу, чтобы не попало на