Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка

Он покачнулся и чуть было не упал, ведь либурна, подчиняясь движению весел, отскочила от сраженного ей врага с немыслимой быстротой. Кноссо схватился за борт, с трудом сохранив равновесие. Серьезность вернулась к нему, ведь та бирема, что сожгли на выходе из бухты, уже догорала, а на морской простор вышло сразу пять кораблей, рассыпавшихся хищной дугой.

— Еще одного утопить? — задумался он, с большим трудом погасив желание продолжить начатое дело. — Пожалуй, нет. Не стоит злить Посейдона излишним безрассудством. Боги помогают только тем, кто умерен в своих желаниях.

Он повернулся в сторону помощника-бандофора, который отбивал ритм для гребцов, и заревел, как раненый лев.

— У тебя глаза лопнули, олух? Полный вперед! Как оторвемся, ставим паруса!

— Я камень заряжу, господин? — вопросительно посмотрел на него баллистофор. — Приголубим сидонцев, если нас нагонять начнут.

— Что значит если! — не на шутку возбудился Кноссо. — Непременно начнут! Сбавьте ход, бездельники! Подпустите поближе кого-нибудь из этих сволочей!

Сидонцы не заставили себя долго ждать. Раздался привычный уже глухой стук, и камень улетел в корабль, который упрямо резал волну бронзовым носом. Одного выстрела оказалось мало, чтобы утопить бирему, но она замедлила ход. Хруст вражеского борта и вопли на финикийском судне окончательно примирили Кноссо с Морским богом. Когда выплатят жалование, он принесет ему в жертву целых две овцы.

Глава 22

Год 3 от основания храма. Месяц десятый, Гефестион, богу-кузнецу посвященный. Энгоми.

Царский совет теперь, казалось, не расходился вовсе. До предела уставшие люди жили лишь злым, отчаянным задором. На улицы выгнали всех, кто может ходить, и даже почтенные купцы и воины тянули веревки, чтобы поскорее приволочь очередной блок к городу. Там неслыханными темпами возводилась стена, и два ряда гигантских камней уже встали на свое место. Это безумно сложно, но когда у тебя тысячи людей, то даже в короткие сроки они способны совершить невозможное. Ведь все прекрасно понимали, для чего они в кровь стирают руки и рвут жилы. Огромный муравейник жил в упорядоченной суете. Все более-менее ценное уже перекочевало в акрополь, торговый корабли ушли в Египет, на Сифнос и в Пафос, на западную оконечность острова, а женщин и детей отправили в горные селения, которым ради такого дела простили подати.

Безумный рейд Кноссо изрядно проредил флот ханаанских царей, но людей у них от этого меньше не стало. Они потеряли треть бирем, а потому чудовищный урон, нанесенный огнем, привел лишь к тому, что война на море превратится теперь в войну сухопутную. Владыки решили не гоняться за неуловимым критянином, а пересадить пехоту на купеческие гаулы и ударить прямо в сердце ненавистного Кипра. Тем более что силы они собрали огромные, чуть ли не десять тысяч человек. Воины пришли со всего побережья, от Библа до Пер-Амона. Пришли не только отряды царей и знати. Пограбить Энгоми собрались даже разбойные шайки пеласгов, тирсенов и сикулов, примкнувших ради такого дела к сидонскому царю. Они захватили кусок побережья неподалеку от Газы, и ни египтяне, ни ханаанские владыки выбить их оттуда не могли никакими силами. Будущая Палестина медленно, но верно приобретала свои очертания.

— Сколько у нас времени? — осунувшаяся Креуса посмотрела на сестру.

— Три дня, не больше, — ответила та. — Завтра на рассвете ханаанеи выходят к Арваду. Это день. Ночуют там, а потом плывут строго на запад. Это еще день. Они будут под нашими стенами к вечеру.

— Почему ты считаешь, что они не пойдут на Угарит? — спросила Креуса.

— Потому что, если они возьмут Энгоми, то уж Угарит заберут, когда захотят, — поморщилась Кассандра. — Так передал мой человек с того берега. Больше новостей не будет, голуби закончились.

— Что у нас с людьми? — повернулась Креуса к Абарису.

— Легион в полном составе, госпожа, — ответил легат. — Пеллагон вернулся, Хрисагон тоже. А еще прибыл э-э-э… царевич Элим с сотней всадников из лучших дарданских родов и двумя сотнями пельтастов.

Абарис запнулся, видя язвительную улыбку царицы, и покраснел.

— Лучших дарданских родов? — невесело усмехнулась она. — Разве там есть такие? Они, наверное, бывшие рыбаки?

— Пастухи, госпожа, — зло оскалил зубы Абарис. — Их почтенные отцы пасли коней. Из рыбаков здесь только я. Я бы уже давно забыл об этом, да жена все время напоминает.

— Прекрати! — стукнула по столу Кассандра, а потом гневно повернула голову в сторону Креусы. — Да что с тобой такое, сестра?

— У меня всего девятнадцать кораблей, госпожа, — прервал неловкую паузу Кноссо, который сидел до этого молча. — Мы не можем ввязаться в открытый бой. Мы лучше, но их все равно намного больше. А зажигательных шаров осталось всего пять штук. Мы заберем с собой многих, но нас попросту перетопят.

— Флот нужно сохранить, — проговорила Креуса, потирая пальцами виски.

Ее голова раскалывалась от боли, и она жутко жалела о своих необдуманных словах. Она устала, устала, устала… Она понимает, что часто ошибается, но других решений у нее просто нет. Непосильное бремя, навалившееся на молодую женщину, давит на плечи каменной плитой. Она больше не может его нести, но не знает, как его сбросить с себя. Она почти не спит и плачет каждую ночь, и об этом не знает никто, даже самые близкие из слуг. Если муж вскоре не вернется, то…

— Флот слишком дорого нам обходится, чтобы потерять его в один день, — произнесла наконец Креуса, взяв себя в руки. — Идите к Угариту и ждите. Там снова нападете ночью, утопите и сожжете кого сможете. Хотя… Они больше не дадут нам такой возможности. А мы здесь делаем так, как договорились. Мы ради этого оставили без войска Вилусу и Угарит. И помоги нам бессмертные боги, если мы ошиблись.

* * *

Они не ошиблись. Почти. Сидонцы и примкнувшие к ним цари восточного берега показались на горизонте к закату второго дня. Они не стали подниматься к Угариту, как делали всегда, чтобы переплыть море в самом узком месте. Наверное, догадались, что там их будут ждать. А потому дошли до Арвада, заночевали в его защищенной гавани и повернули на запад.

Корабли не стали растягиваться на многие сотни стадий. Море спокойно, а потому набитые воинами купеческие суда шли кучно, охраняемые по кругу биремами. Все ждали нападения юркого кораблика, бросающего горшки