Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка
Так думали все, и вид пустого берега около Энгоми, куда они дошли без единой потери, вырвал из груди воинов единодушный восторженный крик. Хаананеи не пошли в новый порт. Его гавань, почти уже окруженная каменным молом, станет ловушкой. Это здесь понимали все. А потому корабли пошли в устье реки Педиеос, прямо к старым причалам, брошенным теперь за ненадобностью. Глубокий залив вдается вглубь на тысячи шагов. Он узок, и скорее похож на широкое русло реки, чем на морскую гавань. Но тем лучше, он укроет корабли от штормов. Нет места удобней, чтобы высадить войско. Здесь есть пресная вода, и совсем рядом акрополь Энгоми. Вот он, на берегу реки стоит. Ну а то, что его обвели вторым рядом стен, не беда. Они невысоки, их только-только начали возводить.
Полторы сотни кораблей начали причаливать к топкому берегу залива. Натужно ухая, гребцы вытащили их и укрепили подпорками. И вроде бы не должна сюда дойти высокая волна, но морские боги шутить не любят. Случалось еще и не такое. Здесь и биремы из Библа, сверкающие бронзой тарана, и пузатые купеческие гаулы, набитые лучниками и мешками с зерном. Здесь и лодчонки на двадцать-тридцать весел, в которых приплыли полуголые пеласги, опоясанные разноцветными тканями. У них никакого зерна с собой нет. Морские разбойники кормятся только тем, что возьмут на берегу.
Тысячи людей занимают место в новом лагере, разжигают костры, раскладывают оружие и свой немудреный скарб. Они устраиваются надолго, ведь крепость Энгоми сильна, и в ней тысячи воинов и горожан. А в Нижнем городе давно уже не осталось ничего ценного. Никто вельмож царя Энея за дураков не держал. Слишком уж большая это была бы глупость.
Отряд лучников пошел вперед, бдительно всматриваясь вдаль. Они должны провести разведку и расставить посты. Где-то здесь засел враг, и опытные воины шкурой чуют недобрые взгляды. Они ушли от кромки воды всего на полтысячи шагов, как вдруг один из них, седой как лунь, посеченный во множестве битв сидонец, остановился и поднял руку.
— Да что это такое? — он растерянно приложил ладонь к земле и заорал. — Колесницы! Много! Назад!
Лучники побежали к берегу, сверкая пятками. Среди них нет героев, и они знают, как воюют хетты и ахейцы. Или копьем проткнет закованный в бронзу воин, или из лука пристрелит. Пеший лучник упряжке коней не соперник.
Они ошиблись. Из-за холма, на котором стоит крепость, показались сотни всадников, несущихся на них с гиканьем и свистом. Здесь еще не видели такого, знать ханаанеев все еще воюет по старинке, на дедовских колесницах. Но чтобы залезть на коня верхом… Нет, это решительно невозможно, у бедной животины хребет переломится. Сидонских лучников догнали по полпути к лагерю, окружили и с веселыми прибаутками изрубили бронзовыми мечами и расстреляли в упор. Какой-то юноша в золоченом шлеме вел отряд с хорошим оружием и на здоровенных конях, каких еще не видели здесь. На добрых травах и отборным овсом вскормлены эти кони, раз могут нести всадника на своей спине. Они чуть ли не на четыре пальца выше, чем те, что тащат царские колесницы.
Лагерь зашумел, а тем временем конные лучники выстроились в цепочку и поскакали вдоль берега, осыпая людей тучей стрел. Там все еще шла бестолковая толчея. Кто-то искал дрова для костра, кто-то тащил на берег свой корабль, а кто-то и вовсе искал удобного места для высадки. Еще далеко не все корабли подошли к берегу. Ни ограждения, ни постов выставить не успели. Да и воевать сюда пришли добрых два десятка отрядов, каждый из которых норовил встать наособицу.
— К оружию! — орали воины.
Ханаанеи расхватали щиты и попробовали создать подобие строя, да только не выходило это никак. Для этого нужно время, а его как раз нет. Тысячи острых жал летят без остановки, заставляя людей не столько отбиваться, сколько прятаться. Кто-то укрылся щитом, кто-то телом товарища, а кто-то кормой корабля. Множество воинов погибли, и еще больше получили раны, пока цари кое-как собрали из них кулак, который начал огрызаться, пуская стрелы в ответ. Да только чудные конники боя не приняли. Они просто развернулись и ускакали прочь, скаля зубы. Им было очень весело.
Ночь в лагере прошла беспокойно. Берег здесь оказался пустынный. Дома брошены, скота нет, а урожай давно собрали. Да и отойти от лагеря им не дали. Отряд пеласгов, что по заведенному порядку пошел искать себе еды, вернулся ближе к ночи. И вернулся самым жутким образом.
Царь Сидона Эшмуназар уловил какой-то шум за пологом походного шатра. Старый слуга, повинуясь движению брови, выбежал на улицу и вскоре возвратился с крайне озабоченным видом. Руки его подрагивали, но он привычно поклонился и доложил.
— Люди Моря корзины к лагерю подтащили, государь, а потом убежали. Наши посмотрели, а там головы. Это те пеласги, что за едой вышли.
— Кто их так? — скрипнул зубами Эшмуназар, которому происходящее решительно не нравилось. Война как-то сразу пошла не по правилам.
— Парни говорят, это те, которые на лошадиных спинах ездят, — пояснил слуга. — Больше и некому. Пеший воин против такого навроде ребенка. Перестреляли их, головы отрезали и нам принесли.
Эшмуназар знал, как воюет сосед. Он с интересом следил за тем, что происходит на Кипре, но повторять за ним не спешил. По его приказу лучник как-то сел на спину коня, обмотав его попоной, но конь чудес скорости не проявил. Он едва плелся, и под конец у него просто ноги разъехались. Лошадка не выдержала веса взрослого воина. Эшмуназар плюнул тогда и решил, что раз сам великий царь Египта на колесницах воюет, то и ему подобное пристало. На том он о странных слухах с Медного острова и думать забыл.
Царь вышел на улицу и вдохнул ночной воздух. Безлунная тьма упала на лагерь, и только сотни костров освещали берег, плотно забитый кораблями и людьми. Он приказал поставить частокол, но воины даже приступить к этому делу не смогли. Ближайшая гора, заросшая лесом, всего в паре тысяч шагов от лагеря. И первая же команда, что пошла
