Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка
— Лучников держите! — заорал Кноссо, когда прямо у его ног в палубу вонзилась стрела.
Его либурна стоит прямо между башен, и до каждой из них всего-то полсотни шагов. Корабль — хорошая цель, и гребцы укрылись щитами сами и укрыли расчет баллисты. Звон то одной тетивы, то другой нарушал тишину ночи, понемногу разгоравшейся злым пожаром. Лучника на башне сложно достать, но зато можно заставить его поостеречься, пока матерящиеся крепкие парни спешно крутят ворот баллисты.
— Чего смотришь? — рявкнул Кноссо, видя, как к башням по берегу бежит подкрепление. Их совсем скоро зальют ливнем стрел.
— В другой конец порта бей!
Еще один шар описал дугу и упал на палубу биремы, залив ее лужей жидкого огня. А потом еще один. А потом еще…
Сидон проснулся, и в порт уже бежали люди, кто с оружием, кто с ведром, а кто и с мокрыми кожами. Ими будут пытаться сбить пламя, которое разгоралось все больше, перекидываясь на соседние корабли.
— Две штуки оставь! — скомандовал Кноссо, когда увидел, что полтора десятка драгоценных шаров подошли к концу. — Уголь!
Гребцы, укрывавшие щитами тлеющую жаровню, разошлись, и один из воинов передал горячий горшок, спешно замазанный сырой глиной. Он тоже идеально круглый, иначе ему не долететь до цели.
— Бей! — заорал Кноссо, со злостью отметив три неприятных факта.
Первый. Стрелы с башен летели все гуще, ранив нескольких из его людей. Второе. Весь флот ему не спалить, как ни старайся. А ведь и ветер на их стороне, и с каждым новым его порывом пламя жадно вцепляется в кедр корабельных бортов. Но кораблей и людей в порту все равно слишком много. Горшки с углем прибавят сидонцам веселья, но разве можно сравнить какой-то уголь и ту жуткую смесь, что сварил колдун из Вавилона.
И, наконец, факт третий. Ограждение из бревен уже растаскивают в стороны, и прямо к ним плывет бирема, набирая ход с каждым взмахом весел. Звук флейты разнесся над водой, ускоряя корабль все сильнее и сильнее. Еще несколько кораблей выйдут вслед за ним, это вопрос считаных минут.
— Огненное зелье заряжай, — рявкнул Кноссо. — Бить по моей команде.
Финикийская бирема набирает ход, прорезая бронзовым носом озерную гладь морской бухты. Там почти нет волн, а потому лишь удары весел колышут ее густые чернильные воды, разнося в стороны мелкую рябь.
— Бей! — заорал Кноссо, когда финикийский корабль дошел до самого выхода из гавани.
Глухой деревянный стук, и глиняный шар, выпущенный с пятидесяти шагов, залил огненными брызгами и корабль, и людей. Заорал какой-то бедолага, борода и волосы которого вспыхнули, как костер. Забегали гребцы, бросившие весла. Они достали парус и попытались окунуть его в воду. Им нужно сбить проклятое пламя, да только сложно это. Это ведь не привычный уголь, который медленно въедается в тугую плоть корабля. Это какая-то жуткая смесь, сваренная злым демоном. Она прилипает густыми тягучими каплями к борту, растекается по нему огненными дорожками и разгорается с такой силой, что погасить ее просто не успевают.
— Второй шар! — скрепя сердце скомандовал Кноссо, видя, что сидонцы огонь кое-как сбили.
Громкий стук огромного лука и глухой звон глиняной скорлупы. Второй пожар гребцы потушить уже не смогли. Или же осознание того, что шаров таких у врага бесконечное множество, лишило их воли. Бирема занялась прямо по центру фарватера, а гребцы и воины, обезумевшие от ужаса, начали прыгать в воду. Тут ведь до берега рукой подать.
— Ждем! — скомандовал Кноссо, когда они отошли от сидонского волнолома на полтысячи шагов. Стрелы сюда не добивают, так почему бы не полюбоваться, как освещает рассветную полутьму костер стоимостью в талант серебра.
— Красиво горит, господин, — сказал баллистофорос. — Жаль, больше огненного зелья нет. Я, когда увидел, как у того бедолаги борода вспыхнула, хвалу богам вознес. Я ведь, когда господин нам приказал бороды коротко постричь, и не понял сначала, зачем. Ругал его почем зря. Как домой придем, жертвы благодарственные принесу.
— Малый ход! — скомандовал Кноссо, и либурна лениво заскользила по волнам, подчиняясь мерному ритму барабана.
— Тараном его взять хотите, господин? — спросил кормчий, показывая на еще одну бирему, которая с трудом прошла между берегом и горящим судном.
— Надо корабль испытать, — кивнул Кноссо. — Государь сказал, что при таране отойти можно будет гораздо быстрее. Кораблик этот легкий. Да и уйти, я думаю, сможем. С такими-то веслами.
— Да, весла хороши, — одобрительно кивнул кормчий. — Никогда еще не видел, чтобы по двое на гребной скамье сидели. Как удирать будем, проверим, как наш кораблик разгонится.
— Перипл! — скомандовал Кноссо, когда финикиец, набирая ход, устремился к ним. Пронзительные звуки флейты, которой ханаанеи задавали ритм, приближался к нему с каждым ударом сердца.
Либурна сорвалась с места и заложила широкую дугу. Перипл — это обход вражеского корабля и удар в корму или борт. И чем более маневренный корабль, тем больше у него шансов на успех. Немалого мастерства требует такой обход. Чуть ошибся, и догоняют уже тебя.
— Ух ты! — захохотал Кноссо, видя, как сидонцы тщетно пытаются развернуть свою бирему. Они из последних сил рвут жилы, да только положение их с каждым ударом весел становится все хуже и хуже. У них ведь и опыта куда меньше. Тяжелый корабль, на который не пожалели драгоценного кедра, не успевал сделать ничего. Если повернет вправо — подставит беззащитный борт, если влево — корму. Господин корабля, такой титул носит капитан у финикийцев. Раб хаони, если называть его на языке ханаанеев. Здесь он оказался человеком знающим, а потому выбрал второй вариант, ведь так у них оставался неплохой шанс уйти. Впрочем, его надежды оказались тщетны. Либурна, которая была легче, имела в полтора раза больше гребцов. Она играючи догнала сидонца и клюнула его сзади тупым бронзовым носом, с хрустом раздвинув доски кормы.
— Морской бог! — Кноссо заплясал по палубе, не стесняясь гребцов. — Прости, что я тогда в Талаве в воду помочился! Я тебе лучшую овцу в жертву принесу! Э-э-э… Когда
