Только вперед! - Денис Старый
А еще женщина была счастлива от того, султан не отправился к своей матери за успокоением, а был с ней. Махмуд обвинял мать в дурном совете: идти в Крым.
Султану нужно быть на людях сильным, решительным. Но в последнее время он сильно переживал. Ему ещё нужно найти виновных в позорном поражении от русских в Крыму, а потом собрать воинские силы и приказать их казнить. Так что дел много, и в следующий раз он не скоро придет к жене. И придет ли вовсе?
Причём, Кадын-эфенди прекрасно понимала, что, скорее всего, полетят не такие уж и виновные головы. Злостных преступников Аллах уже покарал, когда убил их под Перекопом. Вот только головы должны лететь, ибо и сам Махмуда к власти привели мятежники. А сейчас все учащаются попытки нового бунта. Албанцев и боснийцев и вовсе пришлось выгнать из Стамбула, как главных подозреваемых в возможном мятеже.
Султан зашевелился, просыпался. Махмуд первым посмотрел на свою жену, явно стыдясь той слабости, которую три часа назад явил ей. Так учили султана — даже матери нельзя показывать, что ты слаб. Иначе мать начнёт управлять тобой. Потому он валиде-султан и отправил по-дальше. А тут жена, причем одна из и не главная. Титулом Кадын-эфенди Махмуд наделил еще двух жен.
Когда Махмуд стал султаном, он больше всего боялся, что кто-то может им управлять. Может, потому-то и менял он так часто визирей. Потому он и способствовал отдалению матери, чтобы она не жила в Стамбуле. И потому он чувствовал, что, если и есть тот человек, который может подчинить султана великой империи, то это — его мама.
Он боялся и влияния своих жен, которые были сильными женщинами. Вон, сколько всего построили, сколь много в Стамбуле стало «тюльпановых фонтанов» [ «тюльпановое возрождение» — период в Османской империи, связанный с попыткой просвещения и строительства]
— Стоит ли тебе говорить, чтобы ты молчала и не рассказывала о том, каким я был в твоих покоях? — строго спросил Махмуд.
— Разве можешь ты меня в этом подозревать? Никогда ещё такого не было, чтобы я кому-то рассказывала о слабостях своего мужа, — нисколько не обидевшись, сказала женщина.
Упоминание слабости вызвало у султана гримасу. Он больше не хотел находиться ни минуты там, где он слаб, но куда неизменно возвращался.
— Слабости? Ты считаешь меня слабым? — разъярился султан.
Алидженибаб попробовала прикоснуться к руке султана. Он же с ней даже не возлег. Нельзя отпускать мужа без радости близости. Но Махмуд одернул руку.
Ничего больше не сказав султан решительно направился прочь. Фанатично любящая своего мужа женщина смотрела вслед уходящему повелителю. Она уже давно перестала обижаться на него. Она все прощала.
— И да поможет тебе Аллах! — сквозь проступающие слёзы заявила жена.
Решительно ступая из дворца, принимая доклады на ходу, султан направился во двор дома. Ни дня промедления. Ни часа задержки. У него ещё есть силы, у него есть ещё власть. У него должна быть победа. Иначе — только смерть. Сметут мятежники. Вся империя ждет решений султана. Элиты, янычары, духовенство — все они выписали аванс султану. Давали ему еще один шанс.
На границе с Австрией концентрировались османские войска. Опустошив казну, падишах Махмуд смог создать немалую армию против Австрии. Он был уверен, что австрийцы не преминут воспользоваться случаем, как только у русских появятся первые успехи в войне, как только персы начнут своё наступление в Закавказье и на Багдад.
На это указывало всё: император подтянул войска к границам. В Австрии вовсю шло формирование всё новых и новых полков и дивизий. Более того, на удивление хорошо сработала османская разведка. Султан уже знал, что не более, чем через месяц австрийцы перейдут границу.
Гениальный австрийский полководец, Евгений Савойский, болеет, не может возглавить войска. А остальных военачальников своих соседей турки и не воспринимали всерьез. Так что шансы были большие.
Если бы даже не пришли сведения из Вены, то логика поведения европейцев вполне просчитывалась. Австрии никак нельзя позволить русским вступить в Молдавию и Валахию. А для этого там должны стоять австрийские войска.
В какой-то степени это было бы даже выгодно султану, так как европейцы могли поссориться. Но победа нужна была султану ещё больше. А уже потом можно заключать мирный договор с Австрией и ссорить ее с Россией.
Авторитет султана пошатнулся настолько, что советники в один голос говорили о возможных мятежах в Стамбуле и других крупных городах империи. В самое ближайшее время.
Так что одними репрессивными мерами или огульным обвинением во всём бывшего визиря ситуацию никак не выровнять. Нужна победа.
— Ты послал в Исфахан персидскому шаху моё послание? — спросил султан у своего нового визиря.
Новый визирь, грузин, Гюрджу Исмаил-паша старался угодить. Вместе с тем, он и работал, а не только хитрил перед султаном.
— Да, мой повелитель. Уже десять дней тому назад отправилось тайное посольство к персам, — отвечал визирь. — Но, мой падишах, разве же предлагать персидскому шаху такие условия — это не поражение?
Султан остановился на выходе из дворца. Резко развернулся и посмотрел на нового визиря с такой ненавистью, что тот растерялся и забыл даже, что хотел сказать дальше.
— Если ты мне скажешь, где можно раздобыть ещё одно войско, подобное тому, что было уничтожено в Крыму, — я озолочу тебя, — сказал султан.
— Ты прав, о великий! — вынужден был согласиться визирь.
Исмаил-паше не очень хотелось прославиться тем, что был смещён со своего поста, не пробыв там и месяца.
Вместе с визирем с правильностью принятого султаном решения соглашались и другие вельможи. Не нравилось им уступать персам. Но в такой ситуации кому-то уступать всё-таки придётся. Это временное оступление, чтобы после бить врагов во всех сражениях.
Османская империя направила семидесятитысячную армию против персидского шаха. Да, в той армии артиллерии было меньше, чем в разгромленной русскими, но вполне опытных воинов хватало, в том числе янычар.
Если высвободить эти семьдесят тысяч, одновременно собрать ещё одну армию и расставить задачи своим вассалом, то внешне может показаться, что Османская империя не так сильно пострадала.
А если к этому прибавить ещё и более шестидесяти тысяч солдат, стоящих на границе с австрийской империей, то с русскими можно будет не просто воевать, их можно будет громить.
Остаётся только подписать мирное соглашение с персами, пообещать им помощь в вероятной войне с Россией, отдать Ирану весь
