Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев

Он хмыкнул, вновь провернул дареную саблю. Чуть выдвинулся вперед, уставился на меня еще более пристально.

— Пришел один, привел слугу моего врага. В дар отдал. Здесь, при моих людях говоришь о близких моих, недоброе. О мурзе, видано ли, Кан-Темире. Посла самого хана Айрата Мансура в плену держишь. Печать ханскую на письме сломал.

Все так, хитрый ты хрен, все верно. Только бояться мне некогда. Мне тебя убедить надо собрать свои манатки и дружно, всеми своими двадцатью или сколько там их у тебя тысяч — валить домой. Но, не такого же ответа ты сейчас ждешь. Поэтому играем дальше.

Раз спрашиваешь, а не отдаешь приказ меня убить прямо здесь, значит, понял все и принял. Нужен я тебе и важен. Ты чертовски хитер. Скорее всего, ты все это знал и сам, только повода свалить часть своих врагов не было. Одних свалишь, иные решат, что опасен излишне Джанибек Герай, кровожаден избыточно, и тоже врагами станут, и так их число только множиться будет.

А здесь какой-то русский пришел, и свет пролил. Теперь и проверить можно, расследование провести. Доказательства то есть.

Собрался, произнес спокойной:

— Цель у меня есть. Ради нее и жизнь положить готов.

— Цель? — Сын хана усмехнулся, улыбнулся криво. — Мальчишка! Кому ты служишь?

— Честен с тобой я, достославный Джанибек Герай. Все, что сказал, правда. А служу я земле русской. Смута у нас давно, царей много, негоже так. Один нужен! Единый, сильный! — Выдержал паузу, добавил важное для этого спектакля. — Как хан в Крыму. как султан в Цареграде Константинополе.

Он вскинул бровь, продолжал смотреть на меня. Указал левой рукой пареньку подойти. Тот вновь пересек пространство между нами.

Я неспешно передал ему еще восемь писем. Там была переписка Жука и Кан-Темира, а также Жука и Шуйского. Все в общих чертах о том, как и зачем татар на землю пускать и как задержать, чтобы решили они проблемы Василия, а не свои. А потом стравить их друг с другом, смуту внутри войска посеять.

Повисла тишина, мальчишка отошел и при свете свечи проглядывал написанное.

— Кому ты служишь, посол? — Произнес тем временем Джанибек.

— Никому. Нет пока на Руси того царя, которому служить пристало. — Проговорил я спокойно, смотря ему в глаза.

Люди вокруг вновь зашумели, зароптали. Видано ли такое дело. Человек без господина, это же разбойничья душа, лиходей сущий. Но сын хана понял меня отлично, это я видел по его мимике, жестам, глазам.

Заговорил но:

— Ты либо невероятно умен, посол, либо безмерно глуп. Но точно, отчаян и лих. — Усмехнулся Джанибек. — Позабавил ты меня. А скажи, раз обещал все честно говорить. Где серебро, что Айрат с собой вез?

Ты же знаешь ответ на этот вопрос. Хочешь, чтобы его все здесь собравшиеся услышали, хорошо, хитрый лис. Скажу:

— В Воронеже. За его стенами сокрыто.

— А не думаешь ли ты… — Он уставился на меня уже более расслабленно, спокойно, но с хитрецой. — Не думаешь ли, Игорь Васильевич, что мы пойдем дотуда и заберем его? Его же там много, и людей у меня много, а вас, сколько?

Ого, не посол, не рус, а по имени-отчеству обратился. Это, между нами, теми кто понимает, что происходит, приличный такой знак уважения.

Ответил ему спокойно:

— Мало нас, ты прав, достославный Джанибек Герай. Но разве стоит ханский престол обещанного Шуйским серебра? — Я смотрел ему в глаза. — Осада, это время. Воронеж с наскоку не взять. Пушек у вас нет, штурмом нас взять сложно будет. Порох не любите вы, это же видно. Такой пистоль, дорогой, что царю под стать носить, золоченый, ты, достославный Джанибек Герай в сторону отбросил. Не по нраву он тебе. Не по чести. А саблю, славную, в руках держишь. Крепко, как истинный воин.

В глазах его стояла лисья хитрость, молчал он, а я продолжил.

— А если возьмешь нас штурмом, что, по воле господа, конечно, может случиться, то серебро же мы так просто не оставим. Зароем или взорвем. Пока найдешь, пока откопаешь. Время. Все во время упирается, мудрейший владыка.

— Бесстрашен ты, раз говоришь так.

— Нет. Смерти все страшатся. — Покачал я головой. — Знаю я, убить меня ты можешь по мановению руки. Твои люди разорвут меня, как только прикажешь.

Не так это и знаешь ты это Джанибек. Видишь же, что биться я буду насмерть, если кинуться они все. Многих убью. Жалеешь ли, что не разоружил меня на входе? Или, наоборот, считаешь это плюсом и лишним поводом всех здесь собравшихся не горячиться попусту. Ведь тот, кто рванется первым, точно умрет.

И подданные твои, хоть и желают мне смерти, многие, инстинктивно понимают, что своими руками это сделать будет ой как опасно. Лучше чужими, чуть позже, на выходе.

Выдержав небольшую паузу, продолжал этот спектакль:

— Достославный Джанибек Герай. Даже то, что я здесь пред тобой с саблей стою, лишь подтверждает силу твою. Но, я тебе важные вести привез и врага твоего, и дары, хоть и скромные. Желаю, лишь чтобы ты просьбе отца названного внял и ушел обратно в Крым. Большего мне не надобно.

— Ты просишь без уважения. — Нахмурился сын хана.

Ох, фраза-то какая, знаковая.

— Я не прошу тебя, достославный Джанибек. Кто я такой, чтобы просить тебя о подобном. Простой русский воин, боярин. Не князь, не царь. — Чуть склонил голову в поклоне, показывая уважение к его персоне. — Я лишь привез тебе письмо от человека, который назвал тебя своим сыном. А также в дар того, кто хотел помешать этому письму до тебя добраться. Тутай Аргчин убил гонца, который должен был доставить его вместо меня.

Я сделал паузу, продолжил:

— В знак уважения передал тебе подтверждение тому, что Тутай Аргчин не один. И у нас, и у тебя в войске есть люди, что верны твоим врагам. Вот и все. Дальше, твоя воля и я весь в твоей власти. Ты правитель десятков тысяч людей, а я простой воин. Но, я пришел вернуть тебе то, что ты должен был получить, что твое по праву. Дальше, твое слово.

Пока говорил, Джанибек буравил меня взглядом, изучал, слушал с интересом.

В шатре повисла тишина. Он поднял даже руку, ждал, когда я