Американский наворот - Сергей Вихорев
— Здесь тоже повсюду терминалы. У вас AMALGAMA?
— Да, она. Еще старая GBA LAURA есть, она до Войны была. Это и терминалы и радары.
— Я знаю. А в SSSF расположена AEX AMANDA — слышали про такую? Это самое лучшее, что вообще есть. Все из-за ракетодрома. Так что везде есть свои плюсы. Я про регион в целом. Он самый защищенный. Еще он стоит на траектории всего, что «чинки» отправляют в Европейскую часть. Ну или почти на траектории. В любом случае, 520-е противоракеты достают и то, что летит в стороне. У нас их, эти «520-е» по улицам возят… По дорогам вне города.
— Грустно, что плюсы теперь вот такие — кому AEX и GBA поставят терминалы или радары.
— Мы ведь в Войне.
Драгович оглядел небосвод — за несколько мгновений до этого он заметил боковым зрением какое-то движение в небе. Боковое зрение не подвело — с севера двигались три белых инверсионных следа.
— Опять авиация летит! — объявил Драгович. — Они что, собираются весь день рейды свои проводить? Обычно на первый же налет противник реагирует, и второй раз уже так не ударишь.
В это время где-то впереди на улочке также произошло какое-то движение — вроде там бы играли дети. Все, включая «Мексиканца» и Ландскрихт сбавили шаг, затем остановились, разглядывая три белые линии, уже подходившие к зениту.
— Пацаны, Incoming, бомбовый удар, — раздался звонкий детский крик где-то за спиной.
Поодаль зазвучали ответные крики.
— Давай, давай, в укрытие, — одобрительно проревел «Мексиканец» и заржал.
Раздались сверхзвуковые ударные «бумы», все три по очереди.
Ландскрихт тем временем двинулась к сугробу в конце улицы. Только сейчас Драгович заметил, что у нее в руках была камера. Маленькая по меркам профессиональной, но, надо думать с куда лучшим разрешением и звуком, чем телефонная.
— Вот это да, — произнесла она, склонившись перед горой снега. — Вы настоящий бункер тут построили!
Было ясно, что она отыскала то место, куда попрятались дети. Остальные тем временем тоже подтягивались к концу улицы.
— Хотите, вас по телевидению покажут? — продолжала Ландскрихт.
— Надо ведь у родителей согласие получить? — засомневалась Лизетт.
— Здесь все попроще, — ответил Драгович.
— А вы новости ведете, Мадам? — спросил пацан, первым вылезший из снега, — Вы же Мадам?
— А как ты понял, что Мадам? — изобразила удивление Ландскрихт.
Она определенно разговаривала с местными пацанятами на одном языке. Слово «Мадам» в данном случае означало «иностранка» — все местные обращались к иностранкам «Мадам», а к иностранцам «Мистер». Национальная принадлежность роли не играла. «Мадам» и «Мистер» и все.
— По голосу. По голосу все сразу понятно.
Скорее всего, шкет имел ввиду акцент.
— Все-то вы знаете. А это что? — она обращалась куда-то в сугроб, где, очевидно была отрыта пещера.
— Это бомба, — послышался детский голос.
— Какая хорошая. Где вы такую взяли?
— Что еще за бомба? — Произнес Драгович, обращаясь к Лизетт, направлявшейся к Ландскрихт.
Оказалось, что у одного была занятная игрушка — сделанная из куска трубы и как следует обточенная игрушечная планирующая бомба с раскладывающимися, как сдвоенные ножницы крыльями.
Лизетт с Ландскрихт принялись выслушивать рассказ, про бомбу, про то как ее выточил отец пацана, работавший, как и большинство жителей квартала у мелкого военного подрядчика — КАНАР запускала к себе некоторые предприятия, являвшиеся иностранными резидентами и не зависевшими от центральных властей.
Дети оказались на удивление разговорчивыми. Драгович заложил руки за спину и отошел чуть поодаль. Вдали, в южном направлении виднелись тонувшие в солнечном свете корпуса — это и был тот самый подрядчик — все было здесь, в пределах если не квартала, то района. Подрядчика также предстояло посетить — рассказать о местном задействованном в оборонных заказах, а следовательно очень нужном бизнесе.
Самым крупным из таких бизнесов была компания, владевшая «Интер-нитро». Подрядчик же, чьи корпуса возвышались в южной части бывшего бульвара, был иностранным резидентом лишь номинально, «по схемам». Оттого налоговая нагрузка, приходившаяся на него частично шла в LBSF. Так говорили — чтобы знать достоверно нужно было иметь соответствующие познания в экономике и представлять как это все работает, так что Драгович мог опираться лишь на слухи.
Делал подрядчик всякие мелочи вроде полевого обмундирования или палаток для сил Блока, еще компонентов «вооружений четвертого и пятого классов» — тех, которые поставлялись дружественным «аборигенским» подразделениям на ЦАФ.
Планирующие бомбы здесь также собирали, вернее сказать собирали «насадки» — крепившиеся к неуправляемым бомбам блоки с электроникой и крыльями. Они также были ви-ай-ви, V–IV то есть «пятого и четвертого классов». Запускались такие бомбы и без авиации — при помощи ракетных бустеров. С любого драндулета или даже в крайнем случае с буксируемого лафета.
Разговор явно складывался. Спохватившаяся, вспомнившая о своей работе Лизетт теперь спрашивала, а Ландскрихт переводила.
— Давно вы в этом квартале живете? — последовал вопрос после рассказа про бомбу и родителей, работавших у подрядчика.
— Всегда, — ответил одни из пацанят.
Вообще всего их, тех что сидели в пещере, было трое. Еще двое, лазивших неподалеку, и, скорее всего, входивших в эту же компанию, подтянулись потом. Судя по возрасту, а все они были примерно одного возраста, они не могли прожить здесь с самого рождения, даже те двое, что выглядели на пару-тройку лет младше. Старшие, один из которых и ответил, возможно даже застали довоенный, то есть предвоенный год-другой.
Кварталы начали строить с конца пятнадцатого. По всей видимости, пацан просто не помнил своего переезда, или не хотел помнить, что было совсем не весело.
— Раньше жили здесь, но в больших домах, продолжил один из голосов. Потом все разнесли. Вы сами знаете.
Драгович, доведись ему вести такой разговор, на этом бы тему и закрыл — ни к чему такое. Он холодным взглядом глянул на баб.
— Ничего, потом построят новые большие дома, будете опять в больших домах жить, — ответила на услышанное Ландскрихт.
— А нам здесь нравиться. Кого в большие дома селят, там им места мало и гулять негде, особенно в подвалах. И воняет. А у нас в деревне хорошо.
Судя по всему, дети описывали что-то вроде пунктов временного пребывания, которые устраивались в не затронутых или слабо затронутых боями многоэтажках.
— Я не про подвалы, я про сами дома, — ответила Ландскрихт, — хотя вижу, вам здесь нравится.
— А вы, Мадамз, бываете на правом берегу? — спросил очередной голос.
— Почему вы так думаете?
— Не наши все так делают. Ездят то туда то сюда.
— Иностранцы?
— Да, точно, иностранцы.
— Ну да. Мы там бываем. Все-то вы знаете.
— Мадамз, — когда мы будем правый берег освобождать. Когда наши будут по-настоящему бомбить, то вы заранее уезжайте. Лучше
