Американский наворот - Сергей Вихорев
Полгода спустя Бланкенберга перебросили в Европу, патрулировать Атлантическую Магистраль. В середине сто семнадцатого года, летом, перевели на Тихоокеанскую.
А менее недели назад, после того, как «чинки» подвергли ударам ряд предприятий по всей Южной Америке, авиакрыло срочно перебросили как ни странно опять в Сибирь и стали спешно готовить к применению ракет с планирующими гиперзвуковыми боеприпасами.
Если бы все было как следует, то в сектор пригнали бы нормальные носители с ракетами подходящих характеристик. Однако UCE, еще одна, наряду с орбитальной разведывательно-коммуникационной компонентой, являвшаяся ключевой составляющей военной машины, эта информационная AI сеть, позволявшая разнообразным боевым единицам действовать со слаженностью, повергшей бы в мистический ужас любого военачальника прошлого, не распространяла свои благотворные полномочия на тыловую логистику.
Возможно у отсутствия в секторе нормальных носителей и ракет было и какое-то вполне разумное объяснение. Бланкенберга, разумеется, в такие тонкости никто посвящать не стал бы.
Так или иначе, нужно было, как в прошлом веке, разогнаться, выйти в стратосферу, и, начав делать горку, запустить ракету на определенной высоте, сказать точнее, на определенном сочетании высоты и скорости, когда вроде и высота не максимальная, и скорость не потеряна — это просчитывал AI.
В сравнении с тем, что F-158 позволяли себе вытворять здесь же, в Сибири в четырнадцатом году, громя одним пуском целые колонны «чинков», эта миссия не была столь вдохновляющей, но все же она была куда более динамичной, нежели рутинное патрулирование океанской стратегической магистрали.
Бланкенберг сел в кресло, пристегнул ремни и подключил интерфейс, разъем которого крепился на поясе. Забрало шлема ожило и появилась зеленая картинка меню запуска системы. Затем возникла привычная надпись с указанием повертеть головой влево-вправо, после чего покивать вверх-вниз.
Бланкенберг выполнил указание. Система ориентации шлема откалибровалась. Бланкенберг провел перед лицом ладонью с растопыренными пальцами, и на забрале отобразилось меню с состоянием силовой установки. Отмахнув ладонью влево, он убрал не нужную пока картинку и сосредоточил внимание на реальной панели кабины.
AI тем временем занимался подготовкой двигателей к запуску.
Техники тем временем делали свое дело — в тот момент, когда Бланкенберг занялся реальной приборной панелью, они цепляли буксир к передней стойке шасси.
Спустя какое-то время Бланкенберг глянул на стоявшего сбоку самолета человека, поднял руку над собой и оттопырил указательный палец, словно указывал им назад, после чего дернул рычаг с оранжевым оголовком.
Откинутая кверху остекленная часть кабины начала плавно, но энергично опускаться.
AI сообщил, что гидравлика проверена и в порядке.
Самолет в это время едва дернулся и начал двигаться к воротам. День был ясный, яркий и солнечный, а учитывая то, что все вокруг, за исключением летного поля, было покрыто чистым белым снегом, там, на высоте, вдали от аэродрома день должен был быть вдвойне ярким.
В далеком секторе, где располагались цели с ясной погодой и вовсе не было проблем на протяжении всего года, а это было особенно важно в случае применения ракет с системой визуального распознавания целей. Впрочем, тип ракет с оптической системой был не единственным — пять машин звена несли в общей сложности десять ракет, половина из которых была с оптическим наведением, половина с GPS.
Проводившиеся сегодня рейды отчасти являлись если не испытаниями, то боевой обкаткой удешевленных боеприпасов и упрощенной тактики.
Оптическое распознавание оставалось на случай, когда все будет совсем плохо и GPS — окажется в режиме ограниченной функциональности — такое уже случалось и не раз. Еще иногда «чинкам» удавалось довольно удачно расположить свои системы ECM с фазированными решетками. Такие наводились сторонними радарами и били острыми лучами своих помех на десятки миль, сбивая боеприпасы с курса.
Буксировщик волок самолет к полосе, на которой уже стоял «крестоносец — 12–02». «Крестоносцу 12–03», то есть Бланкенгбергу, предстояло взлететь через минуту после него, и еще с тремя «Крестоносцами» взять курс «230», после чего, набирая скорость до без малого трех махов, направиться к южной границе России.
«Крестноносец 12–02», стоявший на полосе в сотне ярдов впереди, начал двигать хвостовым оперением и плоскими соплами четырех своих двигателей.
Тягач, подтащивший Бланкенберга тем временем уже выруливал прочь с полосы.
Двигатели, запущенные еще на поле, сразу после выезда из ангара, работали на минимальной тяге, к сожалению, все же отдавая достаточную тепловую мощность, чтобы орбитальная группировка «чинков» имела шанс засечь активность на далеком северном аэродроме.
Бланкенберг начал проверять рули и векторную механизацию двигателей. «Крестоносец-12-02», стоявший впереди, максимально сомкнул свои сопла и там, между этими створками, появилось бело-голубое свечение. Этот самолет дрогнул и чуть опустил нос в предстартовом напряжении. Гул его двигателей несмотря на всю звукоизоляцию и наушники стал слышен и Бланкенбергу.
Не заставив себя долго ждать, «Крестоносец 12–02» добавил газу, створки двигателей вдруг распахнулись, отчего прямоугольные апертуры сопел расширились вдвое. Из двигателей ударил полупрозрачный синеватый огонь. Самолет рванулся с места и понесся прочь.
Менее чем через полминуты серый силуэт по-истребительному рванулся ввысь над дальним краем полосы. Масса двух ракет значительно не дотягивала до максимальной загрузки — это и позволяло сделать взлет таким энергичным и эффектным.
Наконец, Бланкенберг услышал голос с контрольной башни — взлет был разрешен. Бланкенберг положил руку на пару ручек управления двумя центральным двигателями и прижал пальцем стальной рычажок на одной из них. Рычажки остальных заняли то же положение, а ручки сами выровнялись встав вровень с ведущей.
Сбоку на самим собой собравшемся блоке ручек управления загорелся зеленый индикатор. Теперь можно было двигать их вперед, дав каждому двигателю сначала полный газ, а затем и выводя его на форсаж.
Бланкенберг толкнул вперед. Сборный блок подался и с несколькими щелчками ушел вперед. Самолет начал опускать нос, но Бланкенберг тут же убрал тормоза, и машина понеслась по полосе. Тем временем он отжал ручку управления двигателями до упора, и после пробежавшего по машине толчка почувствовалась мелкая дрожь — форсаж теперь грохотал на полную.
Наконец, когда скорость достигла 190 узлов, он потянул главную ручку управления на себя, и самолет взмыл вверх, прижав задницу пилота к креслу. Этап взлета был пройден. Теперь нужно было убрать шасси, а затем и закрылки. Вскоре, набрав высоту в шесть тысяч футов Бланкенберг еще
