Деньги не пахнут 3 - Константин Владимирович Ежов
Ранний рейс унёс над облаками, и лишь к двум часам дня колёса лайнера коснулись взлётной полосы Филадельфии. В нос ударил запах прогретого асфальта и авиационного керосина, а в телефоне сразу запиликало уведомление о входящем звонке. На экране высветилось имя – Дэвид.
– Подъезжай к выходу номер три, – прозвучало в динамике.
Неожиданность заставила усмехнуться: планировалось взять такси, без всяких встреч и провожаний. Но голос на том конце был настойчиво-доброжелательный:
– Ха-ха, не могу же позволить дорогому гостю кататься в такси.
Улыбка вышла кривой. Сотрудничество держалось на контракте, а не на дружеских жестах. Однако раз уж человек уже приехал, отказываться было поздно.
И вот у обочины стояло чудо техники, от вида которого сердце невольно екнуло: машина Дэвида выглядела так, будто своё уже отжила – краска выгорела, бамперы в мелких царапинах, мотор тарахтел на холостых неровно, как старый трактор. Заднее сиденье и багажник оказались набиты коробками с бумагами и папками, так что чемодану места не нашлось.
– Ох, не успел прибрать… Подержишь у себя? – смущённо произнёс хозяин.
Пришлось усесться на переднее сиденье, держа багаж на коленях, пока машина гремела по улицам Филадельфии, пропуская через себя каждый стык асфальта.
Офис Фонда Каслмана встретил сперва запахом пыли и бумаги, а затем зрелищем, больше напоминавшим склад, чем рабочее пространство. Стены плотно увешаны старыми картотеками, между шкафами – узкие проходы, а сами коридоры тянулись, как лабиринт. Кажется, шагни в сторону – и можно завалить на себя целую башню папок.
На видном месте обнаружился диван, будто предназначенный для гостей, но и он утонул под кипами документов.
– Ах, и тут не убрал… – с виноватой улыбкой Дэвид смахнул бумаги прямо на пол. Бумажный шорох пронзил тишину.
Из мини-холодильника зазвенели бутылки.
– Что будешь? Кола, спрайт, имбирный эль?
Выбор пал на имбирный эль. Стеклянная бутылка приятно охладила ладонь, а терпкий аромат щекотнул нос.
Присаживаясь, взгляд отметил: несмотря на захламлённость, пыли не видно, диван чист, пол вымыт. Здесь царил не хаос, а скорей отчаянная нехватка пространства.
– Сколько людей работает? – прозвучал вопрос.
– Я, Джесси и ещё один сотрудник. Иногда приходят волонтёры…
Удивление прозвучало слишком явно. Дэвид рассмеялся, чуть смутившись:
– Ха-ха, когда народу много, мы уходим в ближайшую забегаловку.
Так в этом складе и впрямь не разместить толпу – разве что на коробках сидеть. В тесном помещении Фонда воздух пахнул старой бумагой и металлом картотек. Стопки папок тянулись выше человеческого роста, проходы между шкафами напоминали узкие улочки старого города, где каждый неверный шаг грозил обрушить бумажный завал. В таком месте едва ли могла кипеть работа, а уж принимать гостей – и вовсе безумие.
– Не приходила мысль снять что-то просторнее? – прозвучал вопрос, пронзивший гул тишины.
– Зачем? И этого хватает, – отозвался Дэвид без тени сомнений.
Хватало ему – но не остальным. По лицу собеседника всё было ясно. Дэвид рассмеялся открыто, почти звонко, и вдруг рассказал: раньше Фонд занимал помещение в четыре раза больше нынешнего, но, едва взяв руководство на себя, он сознательно перебрался сюда. Вот почему мебель и стеллажи стояли плотными рядами, будто вбитые в коробку.
– И зачем же такие муки добровольные? – последовал вопрос.
Спина Дэвида распрямилась, голос зазвучал с твёрдой уверенностью:
– Фонд живёт на пожертвования. Тут ни к чему излишества.
Гордость сквозила в каждом слове. Но где кончалось бережливое благородство и начиналась нелепая аскеза? Рабочее пространство, пусть и минимальное, не роскошь, а необходимость.
– Ах, но в мире нет роскоши дороже, чем пространство, – усмехнулся Дэвид. – Аренда бьёт сильнее любой люксовой вещи.
Честность его звучала почти обезоруживающе, но в этой честности крылась и беда: теснота мешала делу. Решение назрело само собой. Бумага зашуршала, когда на стол лег чек – обещанные четыре миллиона долларов, срок выплаты которых подходил к концу. Замороженные Джерардом средства уже давно были разблокированы, и теперь деньги можно было передать.
– Как же быстро летит время…, – пробормотал Дэвид, уставившись на цифры. Пальцы скользнули по бумаге, словно по чему-то нереальному. – Не верится.
– Можешь проверить в банке, – прозвучал ответ спокойно.
– Нет, дело не в этом…, – его голос дрогнул. Улыбка получилась неловкой, короткой, и вдруг глаза наполнились влагой.
– Знаешь, сколько Джесси и я сумели отложить за четыре года до встречи с Шоном? – спросил он, будто сам себе.
– Сколько?
– Пятьсот тысяч.
Сумма, растянутая на четыре года, выглядела жалкой тенью возможного. Сто двадцать пять тысяч в год – скромный результат для фонда, зависящего от пожертвований.
– Ха-ха… Такое чувство, будто в лотерею выиграл, – тихо проговорил Дэвид, прижимая чек к ладони.
Скромность в его словах чувствовалась неподдельная. Но сравнение невольно резало слух: ведь там, где за годы едва наскребли полмиллиона, всего за полгода вместе с Рейчел удалось вложить двенадцать раз больше. Понимание этого объясняло его слёзы лучше любых слов.
В воздухе, густо насыщенном запахом пыли и старой бумаги, повисла неловкая тишина. Дэвид всё ещё держал в руках первый чек, словно боялся, что тот вот-вот растает. Но оставлять его в состоянии самодовольного аскета было нельзя. Партнёрство требовало иного – размаха, уверенности, пространства для роста.
На стол лёг ещё один листок с голубыми волнистыми узорами. Чернила на нём ещё блестели влажным следом, а звук отрывного края разрезал воздух тонким хрустом. Сумма – два миллиона.
– Для чего это? – голос Дэвида прозвучал сдавленно, будто горло пересохло.
– Для нового офиса, – последовал твёрдый ответ. – Чтобы помещалось не меньше десятка сотрудников.
Глаза Дэвида забегали, ресницы часто моргнули. Потом он резко вскинул ладони, словно отгораживаясь:
– Нет! Того, что ты дал, более чем достаточно! Эти деньги нужны исследованиям, а не кирпичам и стеклу! Мы и так работаем с волонтёрами….
– Волонтёры не заменят штатных специалистов, – прозвучало уверенно, без тени сомнений. – Нужно минимум десять постоянных сотрудников. Иначе не справиться.
– Десять?.. – голос Дэвида дрогнул, в нём сквозила растерянность.
Тонкие морщины на его лбу собрались в тугой узор, в глазах появилась тревога. Пришло время выложить заготовленное предложение.
Воздух будто
