Атаман - Алексей Викторович Вязовский
Все сидели под деревом, образовав круг. Ранджит ораторствовал на незнакомом мне языке, активно жестикулируя — маленький воин среди высоких, с прямыми спинами, убеленных сединами, покрытых шрамами бойцов, с тальварами в руках защищавших идею сикхского равенства и братства. Когда я оценил каждого, понял, что не уверен, что справлюсь один на один. Война была у них в крови, они из нее родились.
А Ранджит, их вождь? Ведь он такой же — его личная храбрость вознесла маленького сикха на вершину. Я вспомнил рассказ экс-шаха Земана, которым он меня удостоил однажды на привале по дороге в Пешавар — с трудом смог до него достучаться, с момента выезда из Кабула он пребывал в некоем отрешенном состоянии и постоянно бормотал молитвы. Афганец знал о Сингхе немало, воевал с ним, переписывался и даже готов был отдаться под его покровительство.
— Одноглазый уродец, пигмей, пьяница, сластолюбец — как только не называли его враги, — рассказывал слепой афганец. — Все правильно, он такой и есть — в детстве его обезобразила оспа, лишив зрения на левом глазе, ростом не вышел, любит приложиться к бутылке и танцовщиц из квартала развлечения Лахора… Все так… А много праведников в 13 лет открывают счет убитым врагам? Он открыл — своей рукой прикончил подосланного убийцу. Кто в 18 лет бросился, как снежный барс, во главе отряда из пятисот человек на десятитысячное войско моего генерала и справился с ним, дождавшись подкрепления? Кто в 19 лет вынудил меня уйти из Лахора, а через год забрал эту священную сикхскую столицу у недружественного мисали? Он, как комета Халлей, озарил небо Пенджаба, совершив немыслимое и объединив всех сайков под своей властью. Он! Тот самый пьяница и пигмей. А все почему? Возлюбленный сын счастья — он всегда все делал наперекор вековым устоям и выходил победителем. Мы воевали друг с другом, но никогда не были врагами. Прими мои благодарности, незнакомец, что ты везешь меня к этому светочу милосердия — в Пенджабе найду успокоение. Я твой должник.
— Ты говоришь так, словно им восхищаешься, — удивился я откровению экс-шаха.
— Посмотри на меня, — горько усмехнулся Земан. — Я все потерял, а Ранджит лишь вступил на дорогу, ведущую на самый верх. Непросто вам, урусам, будет убедить его играть под вашу дудку. Скорее это он заставит вас делать то, что ему выгодно.
«Наполеон! Махараджа Пенджаба — это Наполеон Индии! Они похожи — два недорослика, мечтающие о вершинах, другим недоступных, и плюющих на общепринятые правила», — думал я.
Так погрузился в свои мысли, что не услышал, как ко мне обратились.
— Ну же, руси-сахиб! — позвал меня Ранджит. — Закончи свою работу!
Я отмер, покраснел от смущения. Суетливо достал письмо Махмуд-шаха и передал его с поклоном махарадже.
Сердары, подобно тиграм в засаде, разглядывали меня с плотоядным интересом — наверное, как и я, прикидывали, сколько времени им понадобится, чтобы отправить меня на тот свет. Ответил им вызывающим взглядом, положив руку на рукоять камы. Мой жест вызвал одобрительные смешки.
— Посланец Севера, посол от руси, ты оказал нам неоценимую услугу! — возвестил Ранджит во всеуслышание. — Будь моим гостем, отправимся вместе в Лахор. И прими мои награды.
Сингх лично опоясал меня саблей в дорогих ножнах и вручил мне богато отделанное кремневое ружье с узким инкрустированным прикладом. Я сообразил, что получил переделку из британского ружейного долгожителя — из старушки «Браун Бесс», простоявшей на вооружении армии более столетия. Длинный и тяжелый мушкет какой-то умелец превратил в парадное оружие, украсив даже коричневый ствол вязью из золотой насечки и совершенно переделав ложе. Не уверен, что этим улучшились боевые характеристики ружья, но смотрелось, конечно, богато.
— Благодарю тебя, светлый махараджа! С радостью в сердце принимаю твое гостеприимство и покровительство!
Сингх довольно кивнул и вернулся к спорам со своими сердарами.
* * *
Инд! Я первым из нашего отряда достиг реки «Индус», как повелел покойный император Павел. Переправившись через эту великую реку у Аттока вместе с сикхами, мой крохотный отряд в составе большой колонны оказался на территории Пенджаба.
Позади остались просторные равнины Пешавара с их обильными фруктовыми садами и селениями, увешанными сохнущими на солнце, нарезанными кусочками плодами. Сикхи, покидая афганские земли, не упустили случая изрядно пощипать местное население, испокон веков производившее сухофрукты на продажу. Мстили за прошлое — афганцы с завидной регулярностью разоряли Пенджаб своими набегами.
Сикхское войско на марше выглядело весьма экзотично, особенно артиллерия. Слоны волокли тяжелые пушки. В те, что полегче, впрягали волов, применяли и верблюдов-зембуреков. Артиллерию так и делили — батареи слонов, батареи волов… Пушек пока было мало, но Ранджит надеялся исправить этот недостаток.
Все остальное войско было представлено одной лишь кавалерией — так называемой Дал Хальса. Ни дисциплины, ни подобия организации она не знала. Разной численности соединения сами заботились о своем снабжении, их командиры не желали подчиняться приказам. Толпа, орда — как они наводили страх на соседей? Как держали в повиновении сам Пенджаб, где составляли меньшинство среди мусульман и индусов? Если Сингх настроен создать подобие регулярной армии, его ждет поистине колоссальная работа.
Все эти и многие другие соображения я высказал махарадже, когда он пригласил меня присоединиться к нему на хоудахе — платформе с золотым резным ограждением, установленной на спине слона (1). Весь путь от Инда до Лахора я провел в обществе Ранджита. Мы о многом успели побеседовать — о политике, о возможном союзе с донцами, о судьбе экс-шаха. Нарисованная им картина политикума Северной Индии меня не порадовала.
— Смотри! — махараджа передал мне маленький фолиант с переплетом из полукожи с позолоченным корешком.
Я взял книгу в руки и с удивлением прочел название: «Atlas to Crutteell’s Gazetteer», издано в Лондоне в 1799 году. Можно сказать, свежачок. Открыл ее в месте, из которого торчала закладка. Эта был карта Индостана, весьма подробная, но показывающая лишь территории, лежащие южнее линии Бомбей — озеро Чилка, и она буквально кричала об опасности (2). Огромное розовое пятно — таким цветом картограф выделил владения Ост-Индской компании — заполняло все пространство изображенной части Индостана за небольшими исключениями.
— Догадался? — пристально в меня вглядываясь, спросил Сингх.
— Это
