Совок 15 - Вадим Агарев
Особо приглядываться не понадобилось. Даже при чрезмерно экономном освещении сорокаваттной лампочки было видно, что контроля не нужно. И хорошо, что стрелять пришлось из «ТТ», а не из «ПМ». У «Макарова», с его тупой пулей, на выходе из головы кровавых брызг получилось бы намного больше. Как и ошмётков мозгового вещества. А иногда от «ПМ» в головах получаются такие выходные дырья, что их и шапкой не всегда прикроешь.
Оставлять себе этот использованный ствол я в любом случае не планировал. Поэтому шариться по полу и мелочно занудствовать, собирая отстреленные гильзы не стал. Тем более, что пуль здесь всё равно не найти. Появляться в этом гараже впредь я больше никогда не собирался. Если, конечно, меня доказательно не привяжут к трём военным жмурам и не привезут сюда на «уличную».
Нет, совсем не вдруг меня посетили мысли о трёх упокоенных бандитах. Это во мне сработала многолетняя привычка к анализу всех тех совершенных действий, за которыми могут последовать серьёзные неприятности. А в данном случае, цена этих неприятностей будет очень немалой. Ничего больше которых просто не бывает. Но только в том случае, если где-то я допустил ошибку или небрежность. Однако, сколько я ни думал и ни вспоминал, косяков в своих вчерашних и сегодняшних действиях я так и не обнаружил.
Если по хорошему, по науке, то следовало бы еще и двух баб зачистить. И тогда стерильность была бы, как в операционной. Но всё дело в том, что в отличие от безвременно усопших, я не служу в Черноречье. И к ГРУ Генштаба МО СССР с его славными традициями, никакого отношения не имею. Я из другого ведомства и поэтому мне придётся рискнуть. Так что по всему выходит, что повезло блядовитой бабке Ирсайкиной, по-родственному передавшей мне как воровскую кассу, так и свои нетрудовые накопления. И вдовице главного технолога, не вовремя распустившей язык, тоже повезло. Ох уж эта моя мягкотелость! Не кабаки и бабы, а именно она когда-нибудь доведёт она меня до цугундера! Н-да…
Мысли снова вернулись назад. Перед глазами будто бы раскрылась живая картинка. Выходя из гаража наружу, я засунул еще теплый «ТТ» за пояс. Как обычно, сзади. Еще вспомнилось, как свежий после гаража и подвала и, по-осеннему прохладный воздух ударил в голову. Пахнув запахами двора и вроде бы пылью, и еще чем-то. Кажется какой-то далекой жареной картошкой. Разум добросовестно начал вытаскивать из памяти все мелочи, которые я на автомате тогда заметил и зафиксировал в сознании. Вспомнилось, как глубоко вдохнул, пытаясь вытеснить из легких запах крови и пороха. Но, как мне тогда показалось, этот смрад намертво въелся в ноздри и в лёгкие. Стоял в носу и во рту едким кисло-металлическим привкусом. Странно, может, это пацан-донор во мне так болезненно рефлексирует?
Впрочем, это всё вторично, сейчас самое главное это то, что мир не заметил, что в его подземельной подкладке произошла маленькая человеческая катастрофа. В масштабах этой вселенной маленькая, но крайне печальная для троих недобрых существ.
Память опять услужливо подсказала, что мысль о том, что делать дальше, пришла сама собой и уже давно. Еще до того, как я зашел в гараж. Ствол надо было потерять. Навсегда. Греющийся о мою поясницу «Токарев», с его гремучей родословной, был слишком токсичен для того, чтобы хранить его даже в самой тайной захоронке. И пользоваться им в дальнейшем тоже было уже нельзя. Традиционным и самым лучшим вариантом для очищения была вода. Глубокая, желательно, с илистым дном и совсем необязательно, чтобы с сильным течением. Минутах в двадцати от никитинского гаража, слава богу, была речка. Издалека и неспешно протекающая в сторону Волги. Её я еще позавчера выбрал для реализации спецмероприятия под кодовым названием «Прощай оружие!». Проехав Хлебную площадь, элеватор и не доезжая пары километров до Южного моста, я свернул на грунтовку, ведущую к старому, полуразрушенному причалу, где когда-то грузили лес.
Вроде бы почти центр города, но благодаря осенней поре, вокруг не оказалось ни машин, ни людей. Где-то в камышах крякала утка, и этот простой, жизнеутверждающий звук резанул по слуху своей обыденной нелепостью. Оглядевшись еще раз, я достал пистолет и отщелкнул почти пустой магазин. Размахнувшись, зашвырнул его как можно дальше от берега. Потом осторожно, чтобы ничего не уронить, разобрал «ТТ». Затвор, возвратную пружину, ствол, рамку… Все эти детали, еще хранившие тепло моей спины, я поочерёдно закинул в по-осеннему тёмную воду и в разные стороны. Подальше друг от друга. Очередной тихий плеск, круги на воде, и река, неспешно текущая в сторону самой главной русской реки, приняла в себя еще один кусочек чужого греха. Отныне этот пистолет не был целым механизмом. Он превратился в разрозненные железки. Лежащие на заиленном дне, каждая не меньше, чем в двадцати метрах друг от друга. Собрать эту изящную, хоть и убийственную машинку, снова не смог бы теперь даже сам Токарев. И даже при помощи специально обученных водолазов. Дно здесь слишком уж для того поганое.
Вспомнилось, как еще раз огляделся, а после вернулся в машину. И только потом я поехал сторону Октябрьского РОВД. Еще припомнилось посетившее меня сильное желание принять душ и переодеться. Снять одежду и обувь, на которые не брызнула, но теоретически могла брызнуть чья-то кровь. А потом, после душа накатить стакан водки и уснуть на своём диване. Не вспоминая и не видя перед глазами коротко стриженный затылок Савватеева и такие же затылки его корешей. С аккуратными черными дырками в их головах.
Я неспешно рулил, а в голове, словно заезженная пластинка, крутился один и тот же вопрос: «А что, если?..». А что, если кто-то видел меня возле того гаража? А что, если у этих упырей остались какие-то связи, которые они мне не сдали, но которые в курсе моего существования? В этой ситуации любое «а что?» или «если» могут оказаться билетом на тот свет. И тут уже никакие прежние заслуги или связи не помогут, ибо времена нынче не те. Пока еще не скрепоносные и не духоподъёмные времена на дворе. Здесь и сейчас осудят, как положено по закону. И расстреляют тоже на общих основаниях.
Так и не обнаружив очевидных проколов в своих, мягко говоря, неправовых деяниях, усилием
