Он вам не Тишайший - Вадим Шведов

Пальцы Мирона дрожали, но он быстро и чётко вывел знакомые буквы на двух крошечных листках бумаги. Они скатали их, вложили в трубочки и прикрепили к лапкам птиц, спокойно ожидавших поручения.

— Летите, родимые, — прошептал Мирон и подбросил их в воздух.

Два голубя стремительно взмыли вверх, сделали над холмом всего один круг, словно ориентируясь, и помчались на север, к тёмной полоске леса на горизонте, где проходила Засечная черта. Степан следил за ними взглядом, пока они не превратились в едва заметные точки, а затем и вовсе не исчезли из вида.

— Успеют? — тихо спросил Мирон.

— Должны успеть. Теперь и нам самим пора. — Сказал Степан, отползая от гребня холма к спрятанным в лощине коням.

Спустя несколько часов на Усманском участке недавно отремонтированной Засечной черты царило напряжённое ожидание. Полученная голубиная почта уже лежала в руках у воеводы Ивана Безобразова. Но что он мог сделать? Под его началом был всего один недавно сформированный солдатский полк — полторы тысячи человек да горстка пушкарей. Десяток рейтар в расчёт даже не брался, — те действовали больше для разведки. Поместного ополчения, этих дворян с холопами, которые всегда составляли костяк обороны, не было и в помине. Указ царя всё перевернул.

— Будем стоять? — спросил у воеводы его племянник, молодой сотник Григорий.

— А куда деваться? — мрачно бросил Безобразов. — Сзади деревни, села. Не уйти нам. Полк на позиции! Пушки на валу установить! Резерв у ворот собрать! Господи, помоги…

Солдаты нового строя, ещё пахнущие крестьянскими портами, но уже одетые в одинаковые кафтаны, с трудом, но послушно занимали свои места за невысоким земляным валом. В их глазах был страх, но не паника. Их уже несколько месяцев муштровали, учили держать строй, заряжать мушкеты под команду. Сейчас эта недолгая подготовка была их единственной опорой.

И вот они появились… Сначала была лёгкая пыль на горизонте. Затем поток превратился в чёрную, подвижную массу. Орда растекалась по степи, как разлившееся масло, обтекая холмы и пологие склоны. Её вой доносился ветром, — дикий, многоголосый, пугающий.

Бой начался с перестрелки. Лёгкие татарские всадники подскакивали почти к самому валу, осыпая защитников тучей стрел, и откатывались назад с ловкостью волков. Русские солдаты, сжимая свои тяжёлые мушкеты, палили залпами. Грохот ружейных залпов смешивался со свистом стрел и криками раненых. Дым застилал глаза.

— Не стрелять без команды! Держать позиции! — хрипели офицеры, бегая вдоль линии.

Но дисциплина, скреплённая лишь несколькими месяцами тренировок, начала давать трещины. Ряды смешивались. Кто-то, получив рану, падал с вала в вниз. Крики стали громче, в них уже слышалась не только боль, но и отчаяние.

Татары, почувствовав слабину, усилили натиск. Основная масса конников спешилась. Под прикрытием лучников они кинулись к самим укреплениям. Это был уже не наскок, а прямой штурм!

— За мной! — закричал Безобразов, понимая, что ещё немного и враг ворвётся внутрь укреплений. Две сотни бойцов бросились в контратаку. Завязалась яростная, кровавая рукопашная. Скрежет стали, хрипы, матерная брань, дикие крики татар. Русские дрались отчаянно, осознавая, что пощады никому не будет. Но их было слишком мало. Крымчаки лезли и лезли вперёд. Уже в нескольких местах им удалось прорваться внутрь. Битва стала распадаться на отдельные очаги отчаяния.

С высокого холма, буквально в версте от боя за всем этим наблюдал предводитель отряда, мурза Али-бей. Худощавый, с длинными седыми усами, он сидел на своём белом аргамаке неподвижно, словно изваяние. Лишь его глаза, узкие и чёрные, внимательно следили за схваткой. На лице мурзы появилась лёгкая, холодная улыбка. Всё шло как надо. Эти русские упрямы, но их мало. Сопротивление вот-вот рухнет. Ещё немного — и можно будет послать в атаку свежую конницу, чтобы добить остатки и начать безудержный прорыв в богатые русские земли. Он уже мысленно подсчитывал будущую добычу и количество возможных рабов.

Но его планам не суждено было сбыться. Внезапно с северной стороны, из лесной чащи, раздался громкий, пронзительный звук рожка, за ним другой, третий. На опушке показались знамёна. Свежее подкрепление из ближайшего гарнизона спешило к месту сражения. Оно шло ровным, быстрым строем, без криков и под барабанный бой. Их появление было настолько неожиданным и своевременным, что показалось чудом.

Усталые, измотанные защитники засеки увидели это и воспрянули духом. Новые силы с ходу вступили в бой, ударив во фланг крымчакам, увлечённым штурмом. Натиск врага захлебнулся. Али-бей, увидев новые русские знамёна, выругался и резким жестом отдал приказ трубить отступление.

Татары, начавшие было грабить обоз и добивать раненых, стали быстро откатываться. Скоро их отход превратился в беспорядочное бегство. Всё было кончено. Степь перед засекой была усеяна телами людей и лошадей. Дым орудийных выстрелов медленно рассеивался в холодном осеннем воздухе.

Русские войска одержали победу. Но далась она им огромной ценой. Потери были страшными. Полк Безобразова был практически уничтожен. Свежие отряды подкрепления тоже понесли серьёзный урон.

Али-бей, отъехав на безопасное расстояние, оглянулся на дымящееся поле боя. Его лицо было мрачным, но не расстроенным. Да, пришлось отступить. Но он увидел главное: русских очень, очень мало. Они дерутся упорно, но их подготовка слаба. Русские лишь чудом успели подтянуть резервы. Вот только как? Откуда они узнали так быстро? Это слегка тревожило. Но в то же время и обнадёживало.

Он не видел дворянских всадников. Не было ни одной серьёзной конной атаки за весь бой. А это значит, что татарам не грозит ни преследование, ни стремительный контрудар. Они могут грабить и уходить безнаказанно.

«Хан должен это знать», — подумал Али-бей, поворачивая коня на юг. — Нужен не мелкий набег, а большой поход. И не на ближайшие сёла и города, а прямо на Москву. Русские починили свои стены, но за ними пусто. Они слабы. Самое время их бить!

Мурза пришпорил коня, уже строя в голове планы и подбирая слова для доклада хану. Поражение сегодня сулило гораздо большую победу завтра.

Глава 16

Время торговать и стрелять

Русь испокон веков держалась на реках. Широкие, как море, Волга и Кама, стремительная Ока, извилистая Москва-река, суровые северные Двина и Печора — все они были не просто большой водой с рыбой. Это были дороги, широкие и гладкие, проложенные самой природой. Летом и осенью по ним скользили струги и дощаники, плоты и парусные лодки. Зимой скованные льдом, они