Винтик для Смерти - Денис Нивакшонов

Денис Нивакшонов

Винтик для Смерти

Осколки

Игорь прижался лбом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть сквозь водяные дорожки знакомые до боли пейзажи. Поля, обсыпанные грязным снегом, скелеты остановок с облезлой рекламой «Беломора», покосившиеся заборы частного сектора. Запорожская область, зима 1994-го. Казалось, не Советский Союз развалился, а его просто бросили здесь ржаветь, как тот трактор у поворота на посёлок.

Письмо об отчислении лежало в рюкзаке жгучим углём. Он даже не стал спорить, не пошёл на апелляцию. Просто перестал ходить на пары, запирался в общажной комнате и смотрел в потолок, пока потолок не начинал смотреть в ответ. Не сложилось. Не влился. Словно где-то внутри него был вырван важный винтик и вся конструкция под именем «Игорь» рассыпалась от первого же дуновения взрослой жизни.

Автобус с визгом тормозов остановился на площади. «Конечная. Посёлок Юбилейный», — просипели динамики. Юбилейный. Смешное название для места, где нечему радоваться.

Воздух ударил в лицо колючей смесью мороза и угольной гари от котельных. Игорь натянул капюшон и потащил свой скромный скарб по знакомой дороге. Ничего не изменилось. Тот же магазин «Рассвет» с пустыми витринами, та же вечная очередь за хлебом, те же мужики у гаража, греющие руки о чадящую буржуйку. Взгляды были пустыми, усталыми. Жизнь здесь была не для того, чтобы жить, а для того, чтобы доживать.

Дом. Двухэтажная «хрущёвка», штукатурка которой осыпалась, обнажая кирпич, как плохо зажившая рана. Родители встретят его с тихой укоризной в глазах. Сын-студент, будущее семьи… а вернулся обломок.

Он замедлил шаг, оттягивая момент. Взгляд упал на детскую площадку между домами. Ржавые качели, покосившаяся горка. И песочница. Та самая.

Ноги сами понесли его туда. Песок был мёрзлым, слежавшимся, припорошенный снегом. Здесь всё и произошло. Яркое солнце, смех, пластмассовые ведёрки. И тогда — рёв мотора, визг тормозов, крик отца из окна… и всепоглощающая, оглушающая боль. Сотрясение. Перелом. Искажённое ужасом лицо Димки, на которое падала тень от колеса…

Игорь зажмурился, отгоняя воспоминание. Открыл глаза. И вздрогнул.

На краю песочницы сидел воробей. Обычный, серенький. Но с ним было что-то не так. Он не прыгал, не искал крошек. Он сидел неподвижно, и вокруг него воздух… мерцал. Словно очень горячий воздух над костром. Искажался, дрожал. А сам воробей был каким-то неестественно чётким на этом фоне, будто его вырезали из другого фото и наклеили сюда.

Игорь моргнул. «Показалось. От усталости, от стресса», — прошептал он себе.

В этот момент из-за угла дома вышел местный алкаш, дядя Коля. Шаркающей походкой он брёл к ларьку, вероятно, в надежде раздобыть на опохмел. Игорь отвёл взгляд от воробья и посмотрел на него.

И застыл.

Тот же самый эффект. Воздух вокруг фигуры дяди Коли плыл и мерцал. А сквозь него проступал какой-то другой, искажённый образ: неестественно вывернутая нога, тёмное пятно на груди телогрейки. Картинка была мимолётной, как вспышка. На секунду Игорю почудился запах железа, медный привкус крови на языке.

Он резко отпрянул, ударившись спиной о холодный металл качелей. Сердце колотилось где-то в горле. Что это было? Галлюцинация? Последствия того старого сотрясения?

Дядя Коля, ничего не замечая, прошёл мимо, к ларьку. Мерцание вокруг него исчезло. Он был просто пьяным мужиком в грязной телогрейке.

Игорь обернулся к песочнице. Воробей улетел.

Он глубоко вдохнул ледяной воздух, пытаясь унять дрожь в руках. Это нервы. Усталость. Больше ничего.

Собрав волю в кулак, он повернулся к подъезду. Ему предстояло встретиться с родителями, смотреть в их разочарованные лица. Это казалось сейчас гораздо страшнее, чем мимолетные видения.

Он ещё не знал, что это был не сбой зрения. Это был щелчок. Первый тихий щелчок спускового крючка его личного кошмара. Механизм, сломанный в далёком детстве, наконец-то, со скрипом и стоном, начал свою работу.

Медный привкус

Дверь открыла мать. Лицо её, всегда казавшееся Игорю уставшим, теперь выглядело окончательно вымотанным. В глазах мелькнуло что-то сложное: мгновенная радость, тут же задавленная грузом тревоги и того самого немого вопроса: «Что ты здесь делаешь? Почему не там, в большом городе, где светлое будущее?»

— Игорёк… сынок, — голос у неё сорвался на полуслове. Она потянула его в прихожую, будто боялась, что соседи увидят его возвращение как нечто постыдное.

Квартира пахла тем же, чем и десять лет назад: варёной картошкой, лавровым листом и цветами. Отец сидел на кухне за столом, разбирая какую-то сломанную розетку. Он поднял на Игоря взгляд из-под густых, нахмуренных бровей.

— Ну что, академик, сессию завалил? — хрипло спросил он. В его тоне не было злобы. Была привычная покорность судьбе, которая всегда преподносит сюрпризы в виде удара шилом в бок.

Игорь молча достал из рюкзака смятый листок и положил на стол. Отец бросил на него взгляд, отложил отвёртку, тяжело вздохнул.

— Отчислили. Ясно. Дело житейское, — он произнёс это так, будто речь шла о поломке того же утюга. — Будешь тут, с нами. Работы, правда, нет. На заводе сокращения. Но как-нибудь…

Разговор не клеился. Мать хлопотала у плиты, пытаясь из ничего сделать праздничный ужин. Отец ушёл в себя. Игорь чувствовал себя чужим на этом празднике поражения. Его тело физически ныло от желания лечь на свою старую кровать, свернуться калачиком и провалиться в небытие.

Но в голове стучало, как навязчивый ритм: мерцание, вывернутая нога, медный привкус.

Он подошёл к окну, за которым уже сгущались ранние зимние сумерки. Площадка, песочница… всё как обычно. Никакого мерцания.

— Что ты там увидел? — подошла мать, вытирая руки об фартук.

— Ничего. Показалось.

— Он там был? — спросила она тихо, без уточнений. Оба знали, о ком речь.

— Кто?

— Димка. Твой… друг.

Игорь покачал головой. Он не видел Димку с самого отъезда в институт. Слышал лишь отрывочные слухи от матери по телефону: «поправляется», «ходит», «стал немного… странный».

— Нет, — ответил Игорь. — Не видел.

В этот момент с улицы донёсся резкий, раздирающий тишину крик. Не крик страха, а крик-стон, животный и полный боли.

Игорь вздрогнул, как от удара током. Ледяная игла прошла по спине. Он узнал этот звук. Он уже слышал его — в той мимолётной вспышке у песочницы.

Он бросился к двери, снося на пути старую вешалку для одежды.

— Игорь! Куда ты?! — крикнул отец.

Но он уже выскакивал из подъезда. Морозный воздух обжёг лёгкие. На площадке у ларька столпилось несколько человек. Кто-то кричал: «Скорую! Вызывайте скорую!»

Игорь, расталкивая людей, пробился