Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд
— Ты… как ты мог! Ты мне больше не сын! — заверещала Надежда Петровна. — Как же ты мог их притащить сюда, Иммануил? Зачем ты это сделал⁈ Зачем⁈
Я раздражённо посмотрел на неё и пожал плечами:
— А что, надо было бросить их в том улусе? Ты не видела, как они там жили! Там же было всего два дома! И жили там один охотник, который пропадал всё время в лесу, и древняя старушка, которая вот-вот умрёт. Она уже не могла за ними ухаживать. Да там даже школы не было! И одеваться им было не во что, и кушать им было нечего. Мать, ты что, хотела, чтобы они умерли там голодной смертью? Вот ты этого хотела, скажи? Да, мать?
Мой голос зазвенел сталью. Надежда Петровна от такого напора слегка стушевалась, но тут же взяла себя в руки и набросилась на меня заново.
— Но зачем ты их привёз сюда? Неужели ты считаешь…
— Сто-оп! — рявкнул я. — Мало ли что я считаю! Это — дети Павла Григорьевича Адиякова, моего отца и твоего мужа! Алёша и Анфиса — мои родные брат и сестра, поэтому они должны жить с родным отцом! А уж как там оно дальше будет, примешь ты их или нет — от этого вообще ничего не изменится! При живом отце дети не должны умирать от голода и жить сиротами! Не так, что ли? Я вот считаю, что поступил правильно! Да у них даже игрушек никогда не было! Они мороженое первый раз в жизни только в Якутске попробовали! У них никогда ничего не было, мама! Или всё равно, по-твоему, надо было их бросить в той дыре одних?
Я обернулся на бабский батальон. Но все они — и Дуся, и Глаша, и Фаина Георгиевна, и жена Миши Пуговкина, стояли, вытирая глаза от слёз, и потрясённо молчали.
Кажется, я таки нашёл правильные слова.
Но не успел я насладиться тактической победой, как Надежда Петровна со слезами в голосе надрывно заорала:
— Ты разрушил мою жизнь, Муля!
Чёрт возьми, я уже и забыл, что это бабы и для них логики не существует.
— Вот что ты так кричишь? — возмущённо сказал я. — Только детей пугаешь. Что от этого изменится?
— Как это что? — опять закричала Надежда Петровна. — Ты не должен был их сюда везти!
— Да, Муля, — поддержала Надежду Петровну Фаина Георгиевна. — Сам представь: живёт себе женщина, всю жизнь думает, что её любимый мужчина любит только её одну, и тут раз — и вдруг оказывается, что у него на стороне взрослые дети! И родной сын, который должен по идее поддерживать свою мать, зачем-то привозит ей этих детей черт знает откуда, и непонятно с какой целью!
Я не успел ничего даже возразить, когда влезла Глаша.
— А вот лично я их бы отправила обратно!
— Да погоди ты, Глаша, — оборвала её Дуся. — Обратно их всё равно никто уже не повезёт, далеко это… Нам сейчас всем нужно понять, что с ними теперь делать дальше…
Но Глаша сдаваться не желала:
— А вот у нас в деревне был такой случай — один мужик, Колька Рыжий, тоже нагулял детей на стороне. А та полюбовница егойная тоже возьми, да и переставься. Вот её родня потом этих детей егойной настоящей жене и привезла. Мол, теперь давай, расти их. Так она не стала даже разговаривать с ними — сразу пошла на мельницу и там повесилась! — и Глаша с надеждой посмотрела на Мулину мамашку.
Но Надежда Петровна заниматься самоубийством по такой незначительной причине не собиралась. Наоборот, она яростно жаждала сатисфакции:
— Я этого скотину Адиякова за то, чем наделал этих детей, сама лично подвешу!
— А, может, их пока здесь оставим? — предположила Дуся и посмотрела на меня.
— У нас своя семья! — торопливо воскликнула Надежда, жена Миши Пуговкина. — Мы, конечно, можем на некоторое время оставить их здесь пожить, но мы не планируем, что у нас должны быть чужие дети… Да и места у нас для троих детей мало. А ведь мы ещё одного ребёнка хотели… своего… Миша о сыне мечтает…
Она торопливо бросила многозначительный взгляд на Мишу Пуговкина, который нахмурился и виновато посмотрел на меня, пожав плечами, мол, что ж я сделаю, с женой же ссориться не буду… сам, брат, понимаешь, бабы — они такие бабы…
Я понял, что проблема только набирает обороты. Но не успел я ничего ещё даже сказать, как Надежда Петровна опять завелась:
— Да зачем мне всё это⁈ Ыыыыы! Вот что это за жизнь такая бесталанная у меня? Я всю жизнь мучилась, растила сына одна на своих плечах, всё сама, как могла, вывозила, и теперь вот, как снег на голову, мне ещё два каких-то непонятных ребёнка свалилось! Зачем мне это всё? Где же я так нагрешила, боженька⁈
— Мать, — сказал я, пытаясь вразумить разгневанную Надежду Петровну. — Давай не будем утрировать. Ты не одна тащила меня на своих плечах. Если уж на то пошло, то воспитала и вырастила меня Дуся. А содержал нас всех сначала мой дед, Пётр Яковлевич, а потом и твой бывший муж, а мой отчим — Модест Фёдорович Бубнов. Это если ты вдруг забыла. Поэтому ничего ты там не намучилась. Кроме того, я не думаю, что я был настолько тяжёлым ребёнком. Я же не инвалид, и что тебе так было тяжело меня растить!
Надежда Петровна поняла, что слегка перегнула палку, но так просто сдаваться она не собиралась и поэтому недовольно отмахнулась от меня:
— Муля, не переворачивай всё с ног на голову! Ты разве не понимаешь, что ты натворил?
— А что я натворил? — устало сказал я.
— Ну, как это что?
— Да, что именно я натворил?
— Ты их сюда привёз! — и Надежда Петровна горько зарыдала, театрально ломая руки.
Все бабы опять осуждающе посмотрели на меня.
— Мать, — попытался примирительно сказать я, — давай не городить огород. Нужно дождаться отца и поговорить с ним. Я уверен, что он всё сможет объяснить…
Договорить я не успел:
— Где эта похотливая скотина Адияков⁈ — возмущённо закричала Надежда Петровна при упоминании о Мулином отце, — позовите сюда этого Павла! Я хочу
