Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik
Воевода на секунду задумался, взгляд его потяжелел, потом на лице появилась привычная усмешка — та, в которой уважение перемешивалось с лёгкой опаской:
— Ловко. Жаль только, что казнокрад не попадёт в острог. Там бы ему как раз и место.
— Он и так в нем окажется, — пожал я плечами. — Только без решёток. Куроносов попадет в маленький, неуютный острог, где каждый день начинается с мысли: «А вдруг меня вспомнят?»
Морозов хмыкнул, а Аргумент на заднем сиденье одобрительно вздохнул — то ли от согласия, то ли оттого, что снова поверил в справедливость.
— Сейчас нужно найти деньги, чтобы поднять княжество, — сказал я, глядя вперёд, в размытую светом фар дорогу. — Это первостепенная задача. Остальное решим потом. И месть, и справедливость.
— Тоже верно, — кивнул Морозов, и в голосе его не было спора. Только усталое согласие человека, который тоже давно понял, что порядка без хлеба не бывает.
Он на секунду покосился в зеркало заднего вида. На сиденье за нами, как важный пассажир, расположился Аргумент. Пёс смотрел в окно, как будто размышлял, на что именно будут потрачены средства из фонда.
Машина плавно съехала с трассы. За окном тени деревьев дрожали от фар, и вдруг из темноты, будто из воздуха, прямо перед капотом мелькнула лиса. Рыжая, быстрая, как мысль, которая только что ускользнула.
Она перебежала дорогу, остановилась у кромки леса, повернулась к нам. Глаза блеснули в свете фар. Лиса задержалась на секунду — будто оценивала нас, наш маршрут, компанию в машине и возможные последствия встречи. Потом, не найдя ничего достойного внимания, скрылась в темноте.
— Вот и весточка, — тихо заметил я. — Похоже, удача всё ещё крутится где-то рядом. Только хвост у неё рыжий.
Деревья становились всё выше, плотнее, стволы темнели, как старый воск, и сквозь них струилась серость. Где-то между деревьев блеснул ручей. Иногда в просветах между стволами мелькали далекие огни. А может, и вовсе не огни, а глазные обманки, что так любит здешняя чаща. И наконец, впереди проступил силуэт дома, который рос и приближался. И когда я рассмотрел кованый фонарь на крыльце, тёплый свет в окнах, то довольно вздохнул
— Наконец, мы дома. Тяжелый выдался денек, — сказал я.
Воевода коротко кивнул. Машина медленно въехала во двор и остановилась у крыльца. Я вышел из салона, взглянул в вечернее небо. Над поместьем кружила одинокая птица. Она летала высоко и беззвучно, как вестник, который принес добрую весть. Или наоборот худую.
Я поднялся по ступеням крыльца, положил ладонь на ручку двери, как за спиной послышался голос воеводы:
— Мастер-князь, вы забыли.
Я обернулся. К террасе подходил Морозов, за которым молчаливо следовал Аргумент. В руках воевода нес перевязанный лентой подарок для Веры.
— Вот.
Он поравнялся со мной, протянул сверток, который я забыл в машине.
— Спасибо, — пробормотал я, забирая светрок. — У меня совсем вылетело из головы.
— Это нормально, — успокоил меня воевода. — Значит, день выдался насыщенным. Я пойду пристрою Аргумента. Ну и покормлю его.
Я кивнул, открыл дверь и вошел в гостиную. Помещение встретило меня тишиной. Зажженные лампы отбрасывали мягкий свет.
В кресле у камина сидела Вера, которая что-то быстро черкала на клочке бумаги. Иногда, она хмурилась, зачеркивала написанное и на несколько минут замирала, глядя на огонь. А на столе уже лежало множество исписанных обрывков, листов и клочков.
— Добрый вечер, — поприветствовал я секретаря.
Девушка вздрогнула, обернулась. Несколько мгновений неподвижно смотрела на меня, а затем ее губы тронула легкая улыбка.
— С возвращением, Николай Арсентьевич, — произнесла она.
Я кивнул, прошел к камину, сел в свободное кресло.
— Это вам.
Я протянул сверток секретарю. Девушка удивленно посмотрела на него:
— Что это?
— Небольшой презент. От руководителя подчиненному.
Соколова осторожно приняла сверток, развязала ленту. Вынула ежедневник:
— Не стоило… — робко начала она, проводя пальцами по обложке.
— Стоило, — возразил я. — Не хорошо записывать важные дела на листках, которые легко потерять.
Девушка неуверенно улыбнулась и кивнула:
— Спасибо.
— Тем более, с завтрашнего дня придется вести больше записей, — продолжил я. — Сегодня я подал публикацию на конкурс по выбору бригады для восстановления порта. В качестве адреса для получения документации я указал этот. А значит, вам придется разбирать корреспонденцию и вести учет.
Девушка кивнула:
— Да, конечно.
Она нахмурилась, а затем произнесла:
— Кстати, мастер-князь, пока не забыла, — начала она, перебирая разложенные на столе записи. — Ага, вот.
Она вытащила несколько нужных листов, и произнесла:
— Представитель «Бастиона» просил о личной встрече с вами.
Я открыл было рот, чтобы сказать про приемные дни в управе, которые скоро будут назначены, но осекся. Неужели я ошибся, и Костомаров все же рассказал о нашей беседе «Бастиону»?
— А еще, приходил человек от лесников, — продолжила девушка.
Я нахмурился и уточнил:
— Лесников?
— Жуткий такой, в камуфляже и кепке с козырьком. Он просил о личной встрече с лесничим Митричем.
— Тогда я навещу Митрича завтра утром, — ответил я и встал с кресла.
— А что передать представителю промышленников? — поспешно уточнила Вера.
— Завтра после обеда в городе, — ответил я.
Вера чуть склонила голову:
— Будет сделано.
Я кивнул, чувствуя усталость, будто день был бесконечным:
— А теперь прошу меня простить. Мне надо отдохнуть.
Вера кивнула:
— Доброй ночи, мастер-князь.
Я направился к лестнице, отметив, что секретарь торопливо собрала все листы в стопку, и открыла ежедневник, переписывая туда всю информацию.
* * *
Я добрел до комнаты, где меня ждал нехитрый ужин из похлебки с мясом и грибами, свежего хлеба и ватрушки с творогом. Быстро поел, разделся, принял душ и рухнул в кровать. И моментально провалился в черное забытье без сновидений. Проснулся же я, когда за окном рассвело. Солнце, просачиваясь сквозь плотные облака, золотило карнизы и отбрасывало длинные тени на мокрые дорожки. Видимо, ночью прошел еще один дождь.
Я некоторое время лежал в кровати, глядя в потолок, затем с неохотой встал, добрел до ванной, где быстро привел себя в порядок и оделся. А затем покинул комнату.
Морозов уже ждал меня в гостиной, сидя в кресле, с чашкой дымящегося отвара. Рядом с ним
