ИГОРЬ ВЕЩИЙ. Чертежи для княжества - Алексей Рассказов
Он снова использовал ту же испытанную тактику. Не прямой отказ, а вежливая, но твердая отсрочка. Он заставлял их ждать. Томиться в ожидании. И в этом томительном ожидании его ценность в их глазах, его авторитет и вес только росли, как на дрожжах.
Вечером, когда они с Ратибором чистили станок от стружки и наточенных резцов, парень, долго копавший в себе, не выдержал:
— Учитель… прости за глупый вопрос, но… почему мы не помогаем всем сразу? Мы же можем, вроде бы… Добрыне — станок собрать, Луке — людей обучить… Мне даже шептались, что старейшина Вышата, словенский, через людей своих намекал, что не прочь бы…
Игорь отложил промасленную тряпку и внимательно посмотрел на ученика.
— Слушай сюда, Ратибор, и запомни раз и навсегда. Если ты отдашь голодному человеку весь свой хлеб, сразу, что ты получишь в ответ?
Ратибор поморщился, вглядываясь в лицо учителя.
— Благодарность? И сытого человека?
— Нет, — покачал головой Игорь. — Ты получишь сытого человека, который завтра снова придет и будет просить хлеба. И если ты не дашь — получишь обиду. А если дашь немного, ровно тогда, когда это нужно и выгодно тебе, а не ему… что тогда произойдет?
Ратибор задумался, его лоб покрылся морщинками усилия.
— Тогда… он будет помнить, что хлеб только у тебя? И будет… должен?
— Именно, — Игорь кивнул с удовлетворением. — Он будет должен. Не только хлебом или серебром. Вниманием. Поддержкой. Услугой. Он будет четко знать, что следующий раз получить помощь можно только через меня, в мое время и на моих условиях. Так, по капле, и рождается влияние. Понимаешь теперь?
Ратибор кивнул, хотя в его глазах, помимо понимания, читалась не до конца изжитая юношеская наивность. Для него мир все еще делился на черное и белое, на друзей и врагов, на добро и зло. Игорь же, прошедший горнило корпоративных интриг и оказавшийся в диком средневековье, видел бесконечные, переливающиеся оттенки серого, где сегодняшний союзник завтра мог стать палачом, а вчерашний враг — временным попутчиком.
— Но… а если они, все эти старейшины, обозлятся на такие игры? Объединятся против нас? — с тревогой спросил Ратибор.
— Они не объединятся, — уверенно и спокойно сказал Игорь. — Потому что Вышата в душе презирает и боится Добрыню. Добрыня побаивается Хергрира и его дружины. А Луке, этому торгашу, плевать на всех их распри, лишь бы его караваны ходили и товар покупали. Я даю каждому из них надежду. Даю то, что им нужно, но строго дозированно, по крупицам. И пока они ждут своей очереди, томятся в этом ожидании, они ведут себя относительно смирно. Это и есть та самая политика, мальчик. Скучная, грязная, неблагодарная, но абсолютно необходимая для выживания.
Он посмотрел на незамысловатый станок, на душистые кучки стружки, лежащие на утоптанной земле.
— Наше знание, Ратибор, — это не бездонный мешок с зерном, чтобы раздавать его всем голодным встречным. Это редкие, драгоценные семена. И сажать их нужно с величайшим умом, в строго отведенном месте и в единственно верное время. Чтобы взошло и выросло не то, что хотят они, а то, что нужно в конечном счете нам. Усвоил урок?
Ратибор снова кивнул, на сей раз с гораздо более глубоким, осознанным пониманием, и в его взгляде загорелась новая, сложная искра. Он смотрел на своего учителя уже не только как на мастера, дающего ремесло и кров, но и как на дальновидного стратега, играющего в сложную, многомерную игру, невидимую и непонятную для большинства обитателей Гнезда.
Игорь же, глядя в заходящее солнце, с холодной, кристальной ясностью понимал, что это лишь первые, робкие шаги в бесконечно сложной партии. Он создал ажиотаж, разжег аппетиты. Теперь предстояло самое сложное — осторожно, как по канату над пропастью, управлять этим варевом страстей и интересов, балансируя на острейшем лезвии между враждующими группировками. Один неверный шаг, одна слишком щедрая уступка или, наоборот, чрезмерная жесткость — и его влияние, добытое с таким трудом, могло в одночасье рухнуть, как карточный домик. Или, что было еще страшнее и вероятнее, сделать его слишком опасным, слишком значительным в чьих-то воспаленных глазах. Слишком опасным, чтобы оставлять в живых. Игра только начиналась, а ставки в ней были предельно высоки — его собственная жизнь.
*** ******
Он прибыл на рассвете, как и подобает силе, меняющей расклады. Не на одной-единственной ладье, как это обычно делал Хергрир, возвращаясь из набегов, а с целой боевой флотилией — восемь грозных драккаров, тяжело и неумолимо разрезавших свинцовые воды реки строем, словно стая доисторических морских хищников. Их паруса из грубого, потертого полотна были туго убраны, и ладьи шли исключительно на веслах, движимые мерным, зловеще-ритмичным гребком, от которого, казалось, вибрировал сам воздух и закладывало уши.
Весть разнеслась по спящему Гнезду со скоростью лесного пожара, опередив сам факт причаливания. «Рёрик! Конунг Рёрик с дружиной идет!» Этот клич, переходящий из уст в уста, будил людей вернее любого петуха, заставляя их высыпать на еще пустынные улицы с лицами, на которых застыла странная смесь надежды, страха и подобострастия.
Игорь, работавший с Ратибором над усовершенствованием передачи для токарного станка, поднял голову, услышав нарастающий, незнакомый гул, столь непохожий на привычный утренний гомон. Он вышел из гридницы и увидел, как по грязным улочкам к пристани бегут, спотыкаясь, люди. Бежали не из праздного любопытства — на их лицах читалось осознание момента: приближалась не просто сила, а Власть с большой буквы.
Хергрир уже стоял у ворот своего подворья, облаченный в свою лучшую, отборную кольчугу, с тяжелым, знакомым до последней зазубрины боевым топором на плече. Его лицо, как всегда, напоминало высеченную из гранита маску, но Игорь, научившийся читать мельчайшие нюансы в поведении этого человека, уловил в его безупречной позе легкое, почти невидимое напряжение. Не вражды или страха. Скорее, собранной готовности к серьезному экзамену, результат которого мог определить очень многое.
— Кто это? — тихо спросил Игорь, подойдя и остановившись чуть позади.
— Рёрик, — так же тихо, не оборачиваясь, ответил Хергрир, не отводя пристального взгляда от пристани, куда уже начали швартоваться носы драккаров. — Конунг из-за моря. С островов. Сильнейший из нас, варягов. Тот, в чьих жилах течет кровь конунгов, что были до него. Тот, кто может сковать все разрозненные племена в один стальной кулак. Или… — Хергрир сделал почти незаметную паузу, — …раздавить в пыль любого, кто посмеет встать на его пути.
Ладьи, наконец, пришвартовались, ударившись дубовыми бортами о бревна причала с глухим, влажным стуком. И первым, без суеты, без спешки, ступил на берег он. Мужчина лет пятидесяти,
