ИГОРЬ ВЕЩИЙ. Чертежи для княжества - Алексей Рассказов
— Проблема, странник? — спросил он коротко, его тяжелый взгляд скользнул по детине, и тот невольно отступил на шаг, будто отшатнувшись от раскаленного металла.
— Нет проблемы, — ответил Игорь, не отводя глаз от обвинителя. — Этот человек ошибся. Парень — мой. Он мне должен. И пока он не отработает свой долг до последней крупицы, его никто не тронет. Так?
Он посмотрел прямо на Хергрира. Это был не вопрос. Это была просьба, нет, требование о публичном подтверждении его статуса, его права на защиту. Хергрир помедлил, его мозг молниеносно взвешивал все за и против. С одной стороны — нежелательное вмешательство в тупые разборки местных. С другой — публичная демонстрация того, что его люди, его «ведающий», находятся под его личной защитой. И, следовательно, его собственный авторитет.
— Так, — коротко, как обрубок, кивнул Хергрир, обращаясь к детине. — Слышал, Гаврила? Он его. Ищи свой кошель в другом месте, может, свиньи сожрали. А теперь все — разойдись! Кончилось представление!
Его слова, произнесенные негромко, но с той неоспоримой интонацией, что не терпит возражений, подействовали как удар хлыста. Толпа зашевелилась, начала нехотя расходиться, недовольно бормоча, но не смея ослушаться прямого приказа конунга. Детина по имени Гаврила, бросив на Игоря последний, полный немой злобы взгляд, плюнул себе под ноги и скрылся в толпе.
Игорь наклонился к парню, все еще сидевшему на земле, съежившемуся в комок.
— Вставай. Ты можешь идти.
Тот с трудом, держась за ушибленный бок, поднялся на ноги. Его глаза по-прежнему были полны страха, но теперь к нему примешивалось глубочайшее, неподдельное недоумение.
— Почему… зачем ты…? Я же тебя не знаю…
— Молчи, — резко отрезал Игорь. — Сейчас не время для вопросов. Иди за мной. И не отставай.
Он повел его прочь с площади, прочь от любопытных взглядов и шепотов, чувствуя на своей спине тяжелый, оценивающий взгляд Хергрира. Конунг не последовал за ними.
Вернувшись в относительную тишину и прохладу гридницы, Игорь указал парню на свое место у стены, на ту самую волчью шкуру.
— Садись. Отдышись.
Тот послушно, как автомат, опустился на шкуру, весь еще сжавшись от пережитого ужаса.
— Я не вор, господин, — выдохнул он, и голос его предательски дрожал. — Клянусь всеми богами, и старыми, и новыми. Это Святослав, сын моего отца… вернее, сын его новой жены… Он подбросил отцовский кошель в мою сумку с инструментами. Чтобы отец отдал кузнечную мастерскую ему, а не мне, кровному сыну. Я для отца — обуза, напоминание о первой жене…
Игорь молча слушал, наливая в деревянную чашу чистой воды из стоящей в углу бочки. Он протянул ее парню.
— Как звать? — спросил он, прерывая этот бессвязный, испуганный поток слов.
— Ратибор, — прошептал тот и жадно, с жадностью утопающего, прильнул к чаше, проливая воду на свою разорванную рубаху.
— Слушай сюда, Ратибор, — сказал Игорь, когда тот напился и немного пришел в себя. — Мне, в общем-то, плевать, вор ты там или нет. Это твои личные проблемы. Но сейчас случилось вот что: ты теперь мой. Ты мне должен. Должен своей жизнью, которую я только что спас от этого быдла. Понял меня?
Ратибор кивнул, его глаза снова наполнились привычным страхом, но теперь это был страх перед новым, неизвестным хозяином.
— С сегодняшнего дня, с этого самого часа, ты делаешь то, что я скажу, — продолжал Игорь, его голос был ровным и не терпящим возражений. — Будешь работать. Учиться. Не пререкаться. Не задавать лишних вопросов. Отработаешь свой долг до конца — будешь свободен, как ветер. Не отработаешь, попытаешься сбежать… — Игорь сделал многозначительную паузу, давая словам проникнуть в самое сознание юноши. — …сам знаешь, что обычно бывает с неблагодарными должниками в этих ваших краях.
Он видел, как нервно сглотнул Ратибор. Страх был хорошим, проверенным временем мотиватором. Но одного только страха, как понимал Игорь, было мало для настоящей верности.
— А теперь забудь, — сказал Игорь, и его голос неожиданно стал чуть мягче, почти отеческим. — Забудь про своего отца, про Святослава, про этот дурацкий кошель. Все это — твое прошлое. Оно кончилось. Прямо сейчас, на этом самом месте, началось твое будущее. И теперь оно зависит только от тебя. От твоего усердия и от твоей головы. Понял на этот раз?
Ратибор снова кивнул, но теперь в его взгляде, сквозь пелену страха и боли, пробивалась крошечная, едва заметная искра чего-то нового. Не надежды даже. Любопытства. Интереса. Кто он, этот загадочный человек в нелепых одеждах, спасший его из самой гущи расправы, не попросив ничего взамен? Что он задумал? Что ждет его впереди?
Игорь отвернулся, глядя на тлеющие в очаге угли, в которых угадывались причудливые, как руны, узоры. Он и сам не мог толком объяснить себе, зачем он это сделал. Циничный расчет? Возможность получить верного, обязанного ему жизнью помощника, «правую руку» в этом чуждом мире? Или… что-то еще, более глубокое и иррациональное? Что-то, что заставило его увидеть в этом перепуганном, затравленном парии горький отголосок собственного одиночества, бесправия и отчаяния в этом жестоком, несправедливом мире?
Он спас его. Вытащил с того света. Теперь он был за него в ответе. Бремя чужой крови, чужой судьбы, чужой жизни легло на его, и без того нелегкие, плечи. И он, к собственному глубочайшему удивлению, с некоторым даже изумлением понял, что это бремя… не такое уж и тяжелое. Оно даже согревало.
Глава 8. Ученик
Ратибор проснулся от легкого, но решительного пинка в еще ноющий бок. Он вздрогнул, инстинктивно вжавшись в вонючую волчью шкуру, прежде чем сознание пронзила простая и жестокая правда: он жив, он не в яме, и над ним стоит тот самый загадочный человек в оранжевом, его невольный спаситель и новый господин. Игорь стоял, заслоняя собой слабый утренний свет, пробивавшийся сквозь дымоволок, его лицо в предрассветных сумерках казалось высеченным из гранита — ни тени сна, ни признака мягкости.
— Вставай, — сказал Игорь без каких-либо предисловий, его голос был хриплым от сна, но твердым, как сталь. — Сон — это роскошь для тех, у кого все в порядке. У нас с тобой все далеко не в порядке.
С этого момента, с этого резкого пробуждения, и начался их первый полный день вместе. День, который стал для Ратибора точкой отсчета новой жизни. Игорь не стал выпытывать у парня душещипательные истории жизни, не устраивал ему проверок на прочность или ловкость. Он просто начал действовать, вовлекая растерянного юношу в свой, выстроенный с железной дисциплиной, ритм существования.
Первым делом Игорь
