Потешный полк - Денис Старый

Тон девушки был в предвкушении. Она явно неправильно оценила обстановку. Болеет, наверное, желанием выйти замуж. И, видимо, я для нее симптом. Ну так пусть поспит и все пройдет. Она и Анна, Анна и она. Даже не с чем сравнивать! Конечно, Анна.

— Да нет, видать безродному наш род древний не в почете! — сказал стряпчий, посмотрел на меня. — Не убоюсь я и «кровавого полковника». Я на своем месте, я окольничим уже наречен.

— Так что, Егор Иванович, забижать меня пришел? Мало я своих девичьих слез пролила, да сама на очи твои казалась? — не менее строго, с претензиями, спрашивала Настасья.

— Пошел вон! — выкрикнул стряпчий.

— Бам! — моя нога, а рукой было недостать, прилетела в голову сидящего стряпчего.

Он свалился. Ни разу не боец. Хотя, насколько я знаю, в этом роду есть и военные.

— Свидетельства о том, что Настасья бегала из Кремля до бунтовщиков, у меня есть. Что якшался ты, Иван Тимофеевич с Хованским, також имеется. Веришь ли мне, пес? — сказал я, нависая над стряпчим.

— За девку ту пришел? Ссоры со мной захотел? За кого? За полонянку порченную? — прошипел Молчанов. — И не было такого.

— А у меня свидетельства, что были. Отпишу тебя на плаху. Веришь, что так и будет? Али есть еще тот, что не верит в слова мои? — жестко спрашивал я.

Видимо, проникся стряпчий. Или подумал, что связываться не нужно. Но я припомнил и другое.

— А тут еще иное дело… Завтра на учении обскажу все про то, что твои сыны снасильничали девицу, что была полонянкой царя и ему уготована в служанки. Скажу так, что головы полетят. Боярин Матвеев пойдет на то, я ему уступлю в ином, а тебя на плаху, — ухмыляясь сказал я, а потом прикрикнул: — Где насильники те? Коли на плаху не желаете идти и за казнокрадство и за крамолу, за участие в бунте, то с повинной придут и в ноги упадут Анне. Я все сказал. Или покаяние, али я костьми лягу, но возрадуюсь головам вашим отрубленным.

Развернулся и ушел. Но явно это не последняя моя встреча со стряпчим. Теперь буду копать под него. И тут не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы нарыть преступление. Казнокрадство, так точно.

— На! — выходя я увидел одного из сыновей стряпчего.

Удар пришелся в пузо, к слову, не маленькое. Пухлыш сложился в острый угол.

— Хух! — мой кулак встретился с челюстью еще и Антипки-акселерата.

Того отбросило к стене, по которой он и сполз. Прикрыл голову руками, тут же начиная рыдать.

— Мразоты! — сказал я и сплюнул.

Вот теперь мне нужен дегустатор еды, точно. У стряпчего на кухню вход свободный, доступ ко всем блюдам он имеет.

И вот на такой фифе, как Настасья, я мог жениться? Вот же он — род Молчановых! Сильный дворянский род, как мне и нужно было. Вот только лучше удавиться, чем с такой женой жить. Тут не оправдает свадьбу даже и намного большая выгода, чем иметь поддержку Молчановых.

И умею же я находить себе врагов! Но нельзя не защищать того, кому обещал защиту. Защищать ту, которую со всех сторон пинают и с которой требуют. Теперь только я буду с нее требовать. И потребую, наконец. Не нужно мне приворотное зелье.

* * *

Артамон Сергеевич Матвеев не спешил покидать Кремль. Предлог для этого у него имелся. Ещё даже не начались восстановительные работы в той усадьбе, которую боярин занимал до своей ссылки.

Её не сожгли, её не ограбили. Скорее всего, потому, что и грабить там уже было нечего. Однако бунтовщики изрядно потрудились над тем, чтобы насолить Матвееву. И окна выбиты, И двери повыломаны. Внутри усадебного дома кое-где были дыры и щербины от пуль. Одна из ватаг бунтовщиков как-то целую ночь бражничала в усадьбе Матвеева.

Вот только, если бы действительно Артамон Сергеевич захотел съехать из Кремля, то и без посторонней помощи нашёл бы, куда податься. Но, в отличие от князей Ромодановских, Матвеев предпочитал оставаться в сердце России, в Кремле, и, как тот кукловод, отсюда дёргать за ниточки.

Словно паук, именно здесь Матвеев принялся плести паутину.

— Отчего не пришёл по первому зову моему? — строго спрашивал боярин Матвеев.

— Служба. У полковника не забалуешь, — нехотя отвечал Игнат Бушуев.

— Ну? Сегодня допрос Софьи случился? Сказывай, об чём говорили! — потребовал Матвеев.

От боярина Матвеева не скрылась неуверенность Игната. Придворный шут и вовсе в последнее время вёл себя странно. Артамон Сергеевич уже начал подозревать, что Игната кто-то перекупил.

Впрочем, Матвеев держал шута не благодаря деньгам. Немало общего связывало этих двух людей в прошлом. Даже та великолепно сыгранная интрига с царём Алексеем Михайловичем, когда ему подсунули молодую красавицу Наталью Кирилловну Нарышкину, не обошлась без Кульгавого Игнатки.

— Я должен выказать подозрение в твоём предательстве? — строго спрашивал Матвеев. — Али напомнить тебе чего?

Боярину не нужно было договаривать. Компромат на Игната у Матвеева имелся. Было дело…

— Полковник ведёт дела зело споро. Порядок выставил таков, что все у него бегают… — заговорил Игнат. — Не ведаю я, чтобы кто так справлялся. Работы сделано столь много, как и за месяц не справиться. А бумаги переведено так, что скоро к Кремле и бумаги не будет.

— Про Софью, пёс шелудивый, сказывай! — взревел Матвеев. — Неча мне зубы заговаривать. Я, коли они болят, рву зубы. И тебя вот так, с корнем, коли артачиться будешь.

— До допроса царевны полковник подошёл с лукавством… — нехотя, словно с трудом выдавая каждое слово, говорил тогда тот.

По сути, шут о многом и не знал. И не потому, что растерял свои навыки видеть и думать. Он специально не хотел узнавать ничего тайного, чтобы это тайное не рассказать Матвееву.

— Что? Оставил Софью без трапезы? — спросил Матвеев и рассмеялся. — И как тут не поверить, что в Стрельчине кровь царская? Кто же на такое преступление пойдёт? И мать его я видел. Справная жена, пригожая и в старчестве.

Игнат молчал. Потребовался ещё один окрик от Матвеева и уже конкретные угрозы, чтобы он продолжил.

— На Хованского все ссылаются.

— Что? Живой он? — возбудился Матвеев.

— Того не ведаю, — солгал Игнат.

— Так проведай, уды