Потешный полк - Денис Старый

Вопреки моим ожиданиям, девушка не была зарёванной. Более того, смотрела на меня исподлобья, будто бы собиралась дать отпор. Очевидно, что понимает: разговор может быть не из легких.

Характерная стервочка. Никогда мне не нравились полностью безхребетные дамы. Нет в них огонька.

— А теперь рассказывай мне всё, без утайки! — потребовал я.

Девушка посмотрела на меня с сожалением. Неприятно, что так разговариваю и своим тоном уже демонстрирую негатив? Так и шпионить не нужно было.

— Добре, — согласилась Анна. — А после ты меня выгонишь⁈

— Об том я ещё буду думать. Сперва рассказывай! — сказал я.

— Дядька Игнат со мной в сговоре, — нехотя начала говорить Анна.

— Это я уже понял. Говори дале! — потребовал я. — И боле про то, каким боком тут Артамон Сергеевич Матвеев.

— Боярин Матвеев сперва не думал меня отправлять к тебе. Не говорил ничего, покуда Настасья Ивановна пожелала быть с тобой — приглянулся ты ей. Я и вовсе с боярином не зналась. Не его поля ягода. Токмо он узрел, яко Настасья хлестала меня по щекам, что по нраву я тебе пришлась, винила меня в том, — говорила Анна. — Да причитала все, что я такая-сякая ведьма, что заворожила тебя.

Я присел на кровать. Признаться, испытывал адреналиновый откат. Когда я был у стряпчего, наполнился таким гневом, что насилу удалось совладать с собой. Да и не сказать, что полностью. Подрагивали, пусть и не сильно, колени, мурашки маршировали по всему телу.

— И тогда Матвеев и решил подложить тебя ко мне на ложе? — задал я грубый вопрос. — Повинна была блудить мо мной да проведывать все?

Анна скривилась, ей такая формулировка не понравилась. Возразила:

— Об том, кабы миловаться с тобой, речи не было. Боярин настаивал токмо на том, кабы я была подле тебя, — решительно сказала Анна.

Я не стал ей перечить. Хотя и прекрасно понимал, что кто другой на моём месте, оставшись наедине с Анной, стал бы домогаться и лез бы под подол. Она отказала бы. Возможно, в грубой форме. Вспомнилось, как я её поцеловал, а она укусила меня за губу. Но уже тогда я мог её просто прогнать за отказ.

Между тем, Анна продолжала:

— Я должна была рассказывать о том, что видела и слышала. Тако же чаще предлагать тебе вино или даже брагу, кабы выпытывать намерения твои. Из последнего, что велел боярин, — потребно было убеждать тебя, кабы ты злой был на боярина Афанасия Кирилловича. Говаривать, что Афанасий Кирилович и меня домогалси.

— А что Игнат? — спросил я.

— Не желал он, кабы так все. Но уверовал, что посля всего, меня и его отпустять на волю.

У меня складывалось четкое убеждение, что Анна сейчас и с потрохами сдавала Игната, очень убедительно говорила про действия боярина Матвеева. И своей откровенностью вгоняла меня в полное замешательство. Я настолько хотел верить Анне, что еще немного и перестану воспринимать действительность. Только бы говорила своим звонким голоском, только бы стояла рядом.

Я не мог больше скрывать от самого себя, что испытываю яркие эмоции по отношению к этой девушке. Любовь ли это? Проживая вторую жизнь, я не знаю, что именно такое любовь. Но явная страсть к этой женщине закипала внутри.

Сложно было отринуть эмоции и переживания, чтобы рационально смотреть и на Анну, и на её признания. С трудом, но пока мне это удавалось делать.

— Пошто зелье на смерть мою лила в напои? — спросил я.

Анна еще раз напомнил, что это был приворот

Наверное, даже потому задал вопрос, на который уже был ответ, чтобы ещё раз услышать все признания, которые сладки моим ушам. Чтобы разбавить поток слов, от которых ушам было больно. Мне сладко думать, что меня прямо-таки привораживать хотят. Вот только сколь много тут своего, своих чувств Анны и сколько принуждения?

— А хотела я приворожить… Ты не принуждал меня возлечь с тобой. Был ласков. А ещё, — Анна пристально посмотрела мне в глаза, — Люб ты мне. Вот бабы и насоветовали приворотным зельем тебя споить, да самой согреть тебя.

На этих словах решительности у меня поубавилось. И все же выказал сомнение:

— Бабы ли, али Матвеев?

— Бабы…

Я ещё спрашивал, но всё было предельно ясно. Наверное, тянул время для принятия решения. Оставить всё, как было, уже невозможно. Терять девушку, может быть еще больше не хотелось.

— И нынче желаешь возлечь со мной? — спросил я.

Она смотрела на меня не моргая, прожигая своим взглядом. Есть стержень внутри этой девушки, характер. И всё равно она в этом мире, который, казалось, создан для мужчин, слаба.

Продолжая смотреть в глаза, Анна стала развязывать тесёмки на своём сарафане. Неожиданно и вдруг мешковатое платье рухнуло на пол.

Моё сердце забилось чаще, а дыхание участилось. Это были непередаваемые эмоции, к которым я не был готов. Я забыл, что такое быть молодым, когда внутри тебя кипят страсти, когда пелена застилает твой рассудок.

В свете сразу двух свечей тонкая и прозрачная нижняя рубаха девушки просвечивалась насквозь. Я уже не мог смотреть в глаза Анне, я жадно рассматривал её всю. Природные естественные инстинкты рвались наружу, беспощадно выгоняя из головы рассудок.

И она была великолепна. Идеальные, манящие, линии тела, изгибы. Я видел тело молодой женщины, где все пышет жаром и здоровьем. И все это так хочется, чтобы стало моим. Но чтобы и оставался самим собой при этом. На сколько времени? Уже и не важно, но я сердцем и душой, телом и в меньшей степени сознанием, хотел соединиться с этой женщиной.

Я встал, сделал два шага к Анне. Она дёрнулась было в сторону, но тут же передумала, сама сделала шаг навстречу. Кто был инициатором поцелуя, уже не разобрать. Да и стоит ли в таких мелочах разбираться!

Этот поцелуй был самым жарким из тех, что мне приходилось испытывать. Возможно, я просто забыл эмоции из прошлой жизни. Но уже и вспоминать не хочется. Зачем? Если здесь и сейчас меня накрывает буря. Я всего-то человек. Сейчас так! Я желаю быть «всего-то», пусть через некоторое временя возжелаю быть Человеком, могущем быть сильнее всех страстей. Потом… Это потом.

Я дал волю рукам и ощутил жар женского тела. Томное