Огненный лес - Игнатий Иванович Бескромный
Павлуша знал немного по-немецки, простодушно улыбаясь, он показывал свой незатейливый товар и, вежливо промолвив «ауфвидерзеен», спокойненько шел в центр города, прямо к казармам. Здесь его сразу окружали покупатели, начинался торг.
Позже он стал приносить своим «друзьям» и самогон. Теперь торг шел уже не только у ворот казармы, но, в отсутствие офицеров, и в самой казарме. Фашисты пили самогон и горланили песни.
Однажды Павлуша особенно аккуратно уложил в свою сумку завернутые в парафиновую бумагу куски сала. Была в мешке и пара бутылок со «шнапсом», а в самый низ Павлуша спрятал небольшой ящичек.
Пока в казарме солдаты, сидя за столом, выпивали и закусывали, Павел присел на одну из коек, делая вид, что разбирает вымененное добро, а сам тем временем незаметно подсунул под подушку мину нажимного действия.
На этот раз он не сразу пошел на партизанскую заставу-маяк, а решил заночевать у тетки. Пришел его городской дружок Вася. Вдвоем они затеяли немудреную игру в карты. Павлуша был очень рассеянн и все время проигрывал. Когда со стороны казармы раздался сильный взрыв, Павел улыбнулся и сразу бросил игру.
В другой раз, когда в магазин «только для немцев» набилось много фашистов, Павлуша протиснулся к стойке, незаметно поставил под нее школьную сумку и сразу ушел. Магазин «только для немцев» взлетел на воздух.
После этого командование бригады больше не пускало Павлушу в Пинск. Гитлеровские часовые на переправе всех тщательно обыскивали, и в город ходить было опасно.
Павел Раюк стал связным при штабе. Часто бывая в отрядах, между делом собирал заметки для газеты. Выполнял он эту работу с любовью и сам часто выступал в качестве корреспондента.
Опираясь на своих многочисленных активных помощников, редакция выполняла стоявшие перед ней задачи порою в самой сложной обстановке. Ее деятельность не приостанавливалась и в походно-боевых условиях. Если в походе предусмотрена более или менее длительная стоянка, то редакция немедленно развертывалась, а несложное типографское хозяйство размещалось с учетом подручных средств. Предстоит, к примеру, ночевка в селе. Найдется крестьянская хата для типографии — хорошо, ну а нет, так и без нее можно обойтись, если занять под наборный цех хотя бы хлев. На две пустые бочки положены доски и установлена касса со шрифтом — вот и оборудовано рабочее место наборщика. Растянута антенна, включен радиоприемник.
И по-прежнему в редакции оживленно.
Сюда заглядывают не только партизаны, но и местные жители, чтобы узнать сводку Совинформбюро, почитать книгу. Стало уже привычным для всех, что редакция — это и партизанская библиотека, а часто и клуб.
ЭШЕЛОНЫ ЛЕТЯТ ПОД ОТКОС
Однажды вечером, когда отряды готовились к боевому походу, дежурный по штабу передал приказ явиться на совещание. В глубине леса — большая палатка, точнее, натянут грузовой парашют, замаскированный сверху ветками хвои. Несколько скамеек и колоды, еще пахнущие смолой. В центре палатки карта Украины. Совещание проводят Коротченко и Бегма.
Перед соединением поставлена боевая задача: максимально затруднить и, если удастся, полностью парализовать движение на железнодорожных линиях Сарны — Лунинец, Сарны — Ровно, Сарны — Ковель, Сарны — Олевск, по которым шло снабжение гитлеровских армий. В этом и состоит главная цель предстоящего похода, детали которого рассматриваются на совещании.
Затем его участники слушают доклад лектора ЦК КП(б)У о международном положении. И даже кинофильм «Разгром немцев под Москвой» приготовлен для них. Лектор с кинопередвижкой доставлен в партизанский край специальным самолетом.
В четыре часа утра отряды тронулись в путь. Колонна растянулась почти на два километра. Дорога проходит лесом, перелесками. Отряды пополнились. Пришло много крестьян из близлежащих сел. Их легко отличить по одежде из домотканого крестьянского холста, лаптям и онучам.
С нескрываемой завистью и уважением смотрят они на бывалых партизан. Многих из новичков не покинуло необыкновенное чувство, охватившее их, когда перед походом они принимали торжественную клятву советского партизана.
«Я, гражданин великого Советского Союза, верный сын украинского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия до тех пор, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен… — неслось тогда над лесом многоголосое эхо.
— За сожженные города и села, за смерть детей и женщин, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко и беспощадно. Кровь за кровь и смерть за смерть! Я клянусь всеми способами помогать Красной Армии громить гитлеровские орды, не жалея крови своей и самой жизни. Клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, нежели отдам себя, свою семью и весь украинский народ в неволю кровавому фашизму…»
Колонна движется на запад через леса, ложбины, перелески и болота. Вскоре начинается Ровенщина. Партизаны проходят село Дроздин, Старое село, Вежицу. По существу, от сел остались только названия. Повсюду только груды кирпича, куски ржавой жести и обгорелые стволы деревьев.
Круто извивается между толстыми стволами деревьев узкая тропа. Лес через некоторое время сменяется лоскутами земли, к которым давно уже не прикасалась рука землепашца.
Здесь прошли каратели.
Солнце клонилось к закату. Подана команда устроить привал. Вдруг послышался тихий надрывный плач. Из-за бугорка вышли двое мальчиков. Очень худые, по бледным лицам с усталыми потускневшими глазами трудно определить, сколько им лет.
Надо было видеть, с какой трогательной нежностью отнеслись к ним партизаны. Детям дали хлеба, вареного мяса. Вскоре, накормленные и умытые, они рассказывали о своем горе.
Еще несколько дней назад тут стояла хата, в которой они жили. Но вот средь бела дня в селе началась стрельба. Все выбежали из хаты, чтобы спрятаться, и увидели немецкого солдата, который подносил огонь к соломенной крыше. Отец бросился к нему, тогда фашист выстрелил, и отец упал. Потом упали мать и сестра. Дальше дети ничего не видели, потому что убежали на огород и спрятались там между грядками. Кругом все горело, нечем было дышать…
Побродив по лесу, ребята вернулись к родному дому, но не нашли ни села, ни родителей. Подобрал их старик, чудом оставшийся в живых. Он и рассказал, как возникла в центре села небольшая возвышенность — братская могила с надписью, выведенной на кресте чернильным карандашом: «Здесь похоронено 550 человек, сожженных гитлеровцами».
— Тут вся моя родня: старуха, дети, внуки — семнадцать душ, — говорил старик. — Тут наше село. Я был в тот страшный час в лесу. Пас скотину. Потом я нашел этих ребятишек. Вместе спаслись.
Гитлеровцы сожгли село за то, что крестьяне
