Записки министра госбезопастности. ДНР, как все начиналось - Андрей Юрьевич Пинчук
Я бегу в дом, в котором находится Захарченко. Темно, фонарики светят слабо.
– Саша! Они работают по тебе!
Позже станет понятным, что это действительно так. После нашего отъезда огонь прекратится. Вероятно, пеленговали телефоны, мой или Захара.
– Надо уезжать! Пользы от тебя здесь большой нет, ты нужнее в штабе!
Захарченко думает, затем нехотя соглашается. Посылаем людей определиться, какие машины на ходу. Часть повреждена обстрелом.
Захарченко опять сам за рулем, рядом – Мага. Я сажусь на заднее место, рядом – Поддубный, который пытается храбриться со словами, что он уже бывал под обстрелами в Южной Осетии. Поддубный просит найти его оператора, того тоже сажают в одну из машин. За нами едет мой бронированный микроавтобус с личкой.
Через какое-то время артиллерийские и ракетные взрывы начинают следовать за нашей колонной. Несколько снайперских пуль бьют по машинам.
Узкая колея дороги в сторону Горловки неожиданно перегораживается застрявшим микроавтобусом. Мы выскакиваем и пытаемся на руках вытолкнуть машину. Не идет! Садимся в джип и пробуем объехать.
Мины! Сегодня у нас полный набор военных опций. Бок мины большой консервой торчит прямо из-под колеса нашей машины. Повезло, не взорвалось. Потихоньку съезжаем назад в колею.
Застрявшая машина, наконец, трогается, и мы за ней. В этот момент нас достигает волна «градов». «Градины» ложатся прямо за спиной, вдруг падая и на мой бронированный микроавтобус. Осколки разорвут мочевой и пронзят ноги Злому, покрошат ногу Мальте.
Там же горит мой рабочий портфель, который я оставил охране. Позже его (обгорелым, с частью сохранившихся документов, подшмаленным паспортом и пенсионным удостоверением ФСБ, но без крупной суммы в валюте на оперативные расходы министерства) вернет мне один из командиров ополчения Сармат.
Никогда не понятно, куда будет прилет, в кабинете, на базе. Нигде не безопасно, поэтому я таскал портфель с собой, оставляя у лички или в бронемашине. Кто же знал, что пострадают они, а не я. Лотерея.
Проверив, что оказана помощь раненым и они загружены для эвакуации, мчимся дальше.
– Саня, быстрее! – После моих слов задумавшийся Захар добавляет газу.
Он абсолютно спокоен. Неоднократно бывая с ним на передовой, замечал это его деревенеющее состояние покоя при острой опасности.
Проезжаем мимо здания администрации шахты. Там находится и мой труханувший резерв.
Приказываю проконтролировать эвакуацию раненых. Мы пересаживаем Поддубного в другую машину, сами трогаемся чуть позже.
Опять начинается обстрел. В машине выбило стекла, холодно. Я сижу на заднем сиденье слева и, выставив автомат в окно, гляжу на поля.
Ночь без остановки пронизывают метеориты обстрелов. За спиной раздается звук, как будто дети швыряют мелкую щебенку. Я накидываю капюшон, но теплее не становится. По приезде увижу, что весь багажник иссечен осколками, несколько мелких рваных горошин застряло в бушлате.
За нами едут еще две машины лички Захара. Чуть позже одна отстанет. Сидевший за рулем Старый примет осколок, который войдет в тело через бок. На нем бронежилет, и он сослужит дурную службу. Осколок изнутри ударит в стенку броника, отскочит и приготовит кровавую кашу из внутренностей.
Раненых среди наших много. Убитых нет. Мы считаем это чудом, потому что то, что с нами произошло только что, не могло так легко закончиться. Повезло!
Едем в Горловку. Абсолютно темно, эту дорогу толком никто не знает. Останавливаемся на развилке. Одна дорога ведет в Горловку, вторая по карте – на украинский блокпост. Где какая? Мы двинемся верно, но будут и те, кто ошибется…
Приезжаем, вваливаемся в штаб. Я кладу автомат к стене, шатаясь, иду умыться. Подскакивает штабной офицер и ставит его на предохранитель. Блин, забыл…
Через день Захарченко вновь вырвется в Горловку координировать дальнейшую смычку котла. Опять поеду за ним и уговорю вернуться в Донецк, потому что вся гражданская жизнь в очередной раз встала. Накопилось много повседневных дел.
На обратном пути нас обстреляют из 82-миллиметровых минометов. Мина или снаряд падают совсем не так, как в кино. В кино это происходит грозно, эпично. Ты как бы отдельно и логично оцениваешь свист, грохот, последствия и всю эту информацию в целом. На самом деле… Странное ощущение. У каждого оно, наверное, свое. Я лично ощущал себя гвоздем. Выстроенные в рядок гвозди ожидают удара молотка. И огромный молоток с неба забивает тебя в землю.
В чем отличие этой войны от других недавних? На чем горели имеющие боевой опыт добровольцы? Ни в одной локальной войне прошлых лет не было столь массированного применения артиллерии и боевой техники. Раньше чаще были стрелковые бои, иногда использовались минометы. Здесь же война шла с армией самой большой европейской страны, которая из кучки деклассированного отребья, под влиянием западных советников, иностранных денег, присылаемого вооружения и получаемого боевого опыта, хорошо организованной пропаганды по оболваниванию местного населения превращалась в пусть и перекошенную, но большую и обстрелянную армию.
Слышал как-то диалог двух российских добровольцев.
– Ты почему без броника и каски?
– Да я всегда так воюю. Мне так удобнее. Мобильнее. Это железо ни от чего не спасает. Я в Чечне постоянно так, привычка.
– Дурак! – заявил более опытный, уже повоевавший на Донбассе. – Здесь стрелкового боя минимум! Нас долбят артиллерией и танками. Это при зачистке «зеленки» можно так скакать. А тут основная часть смертей и раненых от снарядов и осколков. В этом смысле чеченцы тут мы!
Середина января 2015 года. Приезжаю в тогдашнюю штаб-квартиру Захарченко на объект «Алтай» поработать с документами, обсудить проблемы. Поднимаюсь на второй этаж и на входе в приемную сталкиваюсь с главой.
Опять двадцать пять. Старая песня. Разгрузка, автомат, стоит в дверях.
– Саня, вот куда опять?!
– Да нормально все, Андрюха. Просто посмотрю, чего там на Марьинке.
Это «просто посмотрю» уже хорошо знакомо. Переодеться у меня времени уже нет, Захар прыгает в машину. Ладно. Еду с ним так, в гражданке.
Подъезжаем к заправке. В кафешке АЗС Захар, я, помощник Захарченко Семен и Дима Беркут пьем кофе. Захарченко любил кофе на заправках.
Потом катим дальше. По Школьной улице проезжаем часть Александровки. Стоп, дальше на машинах нельзя, обстреляют. Выходим. Все в горках, шапках, масках. Один я в черном кашемировом пальто и итальянских ботинках «Mario Bruni». В итальянских ботинках по грязи и льду неудобно. Нормальные армейские зимние берцы дома.
С того времени всегда буду возить в багажнике запасной комплект снаряжения. Пока же, скользя, спешу за быстро идущим вдоль последних домов села Захаром, вспоминаю, как покупал эти ботинки.
Середина сентября 2014-го. Постепенно холодает. Теплой обуви нет. Рассчитывал съездить домой взять или купить в Ростове,
