Записки министра госбезопастности. ДНР, как все начиналось - Андрей Юрьевич Пинчук
12 февраля 2015 года подписаны вторые Минские соглашения. Уровень подписантов был предельно высок: главы России, Германии, Франции, Украины, ОБСЕ. Более того, 17 февраля документ своим решением утвердил Совет безопасности ООН. То есть тогда было принято стратегическое решение о мире. Причины для этого у сторон были разными, но факт оставался фактом.
Решение это, естественно, не могло быть реализовано одномоментно. Только завершалась Дебальцевская операция, да и на реальное желание довоевать у наиболее боевых представителей сторон минские документы в тот момент не особенно влияли. Но у нас заканчивались свои ресурсы для дальнейшего наступления, поток добровольцев и снабжение для них иссякали, а «большая земля» не проявляла готовности предоставить новые возможности.
Украина в то время просто не была способна наступать по военно-политическим причинам. Стало понятно, что киевское правительство для себя определилось: Донецк и Луганск Украине при данных обстоятельствах не нужен. Потому что захват республик в новых условиях создавал для Киева больше проблем, чем решал. А это значило, что в ближайшее время попыток взятия Донецка и Луганска не будет.
Конечно же, полноценный мир был невозможен, а с точки зрения Киева и его союзников и не целесообразен. Да и нельзя держать на фронте в постоянном напряжении стотысячную массу народа, не выпуская пар. Поэтому провокации, локальные столкновения с регулярными обстрелами и обострениями, которые должны формировать ощущение «что вот-вот начнется», были неизбежны. Тем более что сохранялся люфт для боестолкновений и без прямого нарушения минских договоренностей.
Дело в том, что отвоеванные республиками в ходе дебальцевского наступления территории формально не входили в согласованную зону разграничения. То есть, по логике противника, попытки украинских сил захватить их не являлись нарушением. Плюс существовал ряд населенных пунктов и территорий в так называемой «серой», или нейтральной, зоне, которые тоже были сферой противостояния. По моим прогнозам, такая ситуация могла продлиться несколько последующих лет.
Для России, в свою очередь, жизненно важным станет продолжение битвы за всю Украину. Уже было очевидно, что, по логике российских центров влияния, поглощение народных республик станет возможно лишь после однозначных выводов о долгосрочной потере Украины. И чем меньше станет войны, тем больше, на фоне такой мутной полувоенной нестабильности, будет процессов коррупции, с усталостью народа и девальвацией первоначальных идейных установок. Так впоследствии и произошло.
Дальнейшее развитие событий для меня было прогнозируемым. Я трезво взвесил ситуацию и принял решение сложить должность.
Я был министром военного времени. Прибыв в Донецк в начале июля 2014-го, при перерастании локальных столкновений в широкомасштабную войну, весь самый горячий военный период я участвовал в защите местного населения, строительстве своего ведомства. И логично, что должность складываю после фактического завершения полноценной войны.
Функция «стартапа» МГБ, по мнению тех, кто имел для меня значение, была выполнена успешно. Тогда ни один из заметных командиров или политических лидеров не уходил сам. В зависимости от статуса проштрафившихся либо выдворяли за пределы республик, либо арестовывали, либо хоронили. Это касалось местных. Приезжих просто отзывали либо тоже выдворяли, закрывая границу на въезд. Практически всегда они пытались вернуться, но практически всегда безуспешно.
Для меня таким горьким примером вновь стал Антюфеев, попытавшийся удержаться в процессе и для этого с целью демонстрации возможностей несколько раз приезжавший в Ростов для, как он считал, тайных бесед с моими бойцами и местным активом, попыток инспирировать интриги. Одна из таких чуть не кончилась кроваво, так как он спровоцировал конфликт между двумя спецподразделениями, урегулировать который вновь пришлось мне. Так что правило было простое: уходя уходи.
Отдельным случаем являлся Бородай, который ушел ввиду необходимости передать власть местным, когда стало понятно, что Россия официально не заходит.
По сути вся территория конфликта являлась отдельной специальной зоной противостояния, в которой юниты и аватары пытались разыграть геополитическую игру. С ценой вопроса не в виде компьютерных призов, но человеческих жизней, судеб и глобальных перспектив целых народов и стран.
Я вместе с тогдашним напарником были единственными из ключевых участников процесса, кто вышел, просто закончив свое дело и выполнив задачу, не будучи готовыми дальше пользоваться властью в столь изменившихся условиях.
В это время Александр Захарченко лежал в больнице с ранением после Дебальцевской операции. Хлебая из кастрюльки в его больничной палате борщ, приготовленный супругой главы, я сообщил ему о своем решении. Для Захарченко это стало неожиданным и болезненным, он постарался убедить передумать. Но я попросил мне не препятствовать.
В ходе боев за Дебальцево Захарченко проявил себя героически и был ранен в пятку. Рядом с ним в тот момент были мои сотрудники, и я хорошо знал обстоятельства происшедшего. Он чудом остался жив. Ранение, несмотря на кажущуюся несерьезность, оказалось очень проблемным. Более ста осколков кости срастались тяжело, давление на ногу при ходьбе не давало зафиксироваться дренажу в канале отверстий, на что влиял и его неугомонный характер.
Перед своим уходом я решил как-то отметить заслуги своего товарища. Так как предыдущее звание подполковника он получил от министра МВД, когда Захарченко еще значился его заместителем, то я предложил присвоить ему звание полковника. Это было достаточно почетно и уместно. Как потом в шутку скажу Захарченко, «равняйся на русских императоров».
Четкого механизма присвоения воинских званий именно в такой ситуации не существовало, мое временное положение о званиях не предусматривало главу государства, а нормативы вооруженных сил только разрабатывалось. Поэтому я просто придумал форму совместного приказа МГБ, МВД и Минобороны, который подписали все три министра в качестве силового президиума кабмина. Так же было оформлено и его звание Героя ДНР.
Следующие несколько дней я посвятил сдаче должности и прощанию с личным составом. Организовал небольшой банкет, на котором простился с каждым из руководителей подразделений ведомства. Приглашенные вручили мне выплавленный перстень с символикой МГБ, книгу о Донецке с автографами каждого и благодарственное письмо от коллектива с хорошими, теплыми словами.
Захарченко предложил ввести для меня должность почетного министра, но я настоял на том, чтобы этого не делать.
По моему указанию юрист МГБ подготовил проект указа о сложении полномочий. Захарченко нехотя подписал его под обещание, что я отдохну и подумаю о возвращении. Позже он вручит мне звезду Героя ДНР.
– Значит так, слушай мою команду! – Встав для произнесения тоста, Захарченко осмотрел сидящих. – Кто у вас за спецназ отвечает?
– Я, товарищ
