Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер
Каноник Нойхойзлер решительно отверг это предложение от имени всех присутствующих[549]. Штиллер раздраженно ответил, что если кто-то из мужчин хочет пойти в город, то может дойти пешком самостоятельно. Поскольку некоторые из мужчин – такие как Леон Блюм – были слишком стары и слабы и страдали даже в салоне тесных автобусов, Нойхойзлер отверг и это абсурдное предложение.
В результате Штиллер сдался и отдал приказ всем пяти автобусам ехать в Нидердорф. Двигатели завелись, и, когда серый и мрачный день превратился в унылый, темный вечер, автобусы тронулись с места. По иронии судьбы последний автобус проехал около сотни метров, а потом заглох и остановился. У него кончилось топливо. Другому автобусу пришлось вернуться и отбуксировать его в город, высадив пассажиров. Из-за задержки Пейн-Бест, находившийся на борту застрявшего автобуса, тревожился и был охвачен нетерпением, желая узнать, принесли ли плоды попытки Томаса и Бонина привлечь вермахт[550].
Когда последний из автобусов въехал в Нидердорф, было уже около полуночи. Пожилые заключенные чувствовали себя ужасно. Леон Блюм чуть не терял сознание от усталости, боли, голода и холода[551]. Прибытие VIP-персон вызвало переполох в этом маленьком сообществе. Жители Южного Тироля никогда раньше не видели ничего подобного. Один из заключенных, политик Герман Пюндер, описал эту сцену так: «Худые мужчины в генеральских брюках и гражданских куртках с широкополыми шляпами на голове, женщины в длинных военных ботинках, дрожащие люди без пальто, в лучшем случае с платком на шее, старики с грязными рюкзаками за спиной»[552]. Местные жители сочувствовали этому разношерстному сборищу несчастных, и мэру удалось убедить некоторых из них приютить заключенных.
Условия сильно разнились, и одним повезло больше, чем другим. Большинству трудоспособных пришлось довольствоваться соломенными тюфяками на верхних этажах ратуши. Эти пленные, включая всех самых активных военных, представляли собой главную угрозу, и Штиллер выставил усиленную охрану по всему зданию. Его люди и люди Бадера прикрывали входы и выходы и занимали ключевые позиции внутри. Другие заключенные, в основном женщины и дети, получили кровати в различных отелях и гостевых домах[553]. Больше всех повезло тем, кому были предоставлены комнаты в лучших гостиницах Нидердорфа. В ту ночь «Бахманн» и «Эбнер» принимали самых выдающихся из них, включая Курта и Веру фон Шушниг, греческих генералов и некоторых венгерских министров. Леона и Жано Блюм и Тиссенов разместил в своем доме местный приходской священник. Фэй Пирцио-Бироли и некоторые другие молодые женщины спали на матрасах на полу отеля[554].
Автобус Пейн-Беста, отбуксированный в город намного позже остальных, встретил Антон Дуча, который помогал мэру в организации размещения заключенных. Пейн-Бесту повезло – генерал Фалькенхаузен пригласил его разделить комнату, которую он забронировал для себя и генерала Томаса в отеле «Бахманн». Туда же заселился один из ирландских солдат полковника Джона Макграта, капрал Энди Уолш, который назначил себя личным слугой Пейн-Беста, занеся его багаж в комнату. Пейн-Бест, жаждущий поговорить с Томасом или Бонином, был разочарован, узнав, что никто из них не вернулся с тех пор, как они вместе ушли во время обеда[555].
Узнав, что хозяйка отеля принесет им вина, стоит только с ней пококетничать, Пейн-Бест и полковник Макграт отправились на поиски кухни. Там, среди яркого света, суеты и звона кастрюль и сковородок, они столкнулись с двумя охранниками. Один из них, которого звали Фриц, был сержантом-интендантом в Дахау и одним из самых гуманных людей Штиллера. Во всяком случае, так считал Пейн-Бест. Его спутником был один из людей СД Бадера. Они пили вино, и оба уже были пьяны. Решив, что это хорошая возможность получить информацию, Пейн-Бест завязал с ними разговор. Макграт, который не говорил по-немецки, ушел и оставил их, пропустив один из самых необычных диалогов за всю войну[556].
Солдат СД ничего не видящими глазами смотрел в пространство перед собой и был на грани обморока, в то время как Фриц то впадал в хмельное забытье – бессвязно лепетал о своей бедной жене и детях, – то вдруг принимался утверждать, что враг никогда не возьмет его живым.
«Ты хороший парень, – сказал ему Пейн-Бест. – Ты всегда хорошо относился к нам».
Фриц устремил на него затуманенный взгляд. «Я считаю тебя дорогим мне другом, – невнятно пробормотал он. – Давай выпьем на брудершафт!»
Пейн-Бест выпил с ним и заверил его: «Я замолвлю за тебя словечко, когда ты попадешь в руки наших войск».
Это вызвало у охранника бурную вспышку гнева. Фриц сверх меры хвастался, сколько «Томми» он убьет, и повторял, что его живым не возьмут. В конце концов бахвальство закончилось, и он сказал: «Да, я знаю, что ты мой друг и помог бы мне – если бы был жив». – Пошарив в нагрудном кармане кителя, он достал машинописный листок и потряс им: – «Вот приказ о твоей казни. Послезавтра тебя уже не будет в живых».
Пейн-Бест попытался скрыть свое потрясение. «Что за чушь? – сказал он. – Нет дураков, готовых стрелять в нас на этом этапе войны! Да вы все сами через день-два окажетесь в плену».
Это вызвало очередной всплеск хвастовства со стороны Фрица, что СС никогда не будут побеждены и никогда не сдадутся. На этом его полусонный друг из СД пришел в себя и начал бормотать: «Расстреляй их всех – бах, бах, бах – убрать их, и все». Он начал возиться с защелкой кобуры пистолета.
Фриц покачал головой. «Да, все так и есть, – сказал он, размахивая бумагой. – Смотри, вот, черным по белому». Он помахал ею перед Пейн-Бестом, который не смог прочитать все, но разобрал ровно столько, чтобы понять – это действительно приказ, выданный РСХА в Берлине и содержащий список VIP-заключенных, которые не должны попасть в руки союзников и, следовательно, должны быть казнены, если предоставится удобный случай. Пейн-Бесту удалось прочитать часть списка: Шушниг, Блюм, Нимёллер, Шахт, Мюллер и генералы Фалькенхаузен, Томас и Гальдер. В него также входили майор Ричард Стивенс и, конечно же, сам Пейн-Бест.
Он сделал вид, что не верит своим ушам. «Вы хотите сказать, Штиллер настолько глуп, что выполнит такой приказ?» Он сказал Фрицу, что уверен – Штиллер выстоит в Нидердорфе и передаст заложников американцам, когда те прибудут.
«Штиллер! – презрительно выплюнул Фриц. – Не заблуждайтесь. Это Бадер всем заправляет,
