Где. Повесть о Второй карабахской войне - Коля Степанян
Мы в единственном доме с крышей во всей деревне. Это не совсем дом. Я не знаю, что это. Две бетонные комнаты. В одной из них – три кровати. В другой – только стулья. Мы расположились в комнате со стульями, собрав с «основной свалки» целую кучу консервов и бутылок с водой, и сгущенок и еще кучу всего. Боже, чего там только не было! Целый супермаркет под открытым небом!
Не терпится начать это все есть, но мы ждем Ато. А пока мы его ждем, между моими пальцами уже дымится сижка.
Какое блаженство!
Какие душевные муки у меня были буквально несколько часов назад, когда я только увидел эту деревню, а теперь…
А теперь я счастлив, и кажется будто лучше быть и не может.
Кажется. Опять кажется!
Я наблюдал за Манчем, пока курил сигарету. Наблюдал за тем, как он в сотый раз достал кнопочный телефон. Включил. Сейчас он увидит, что там все еще нет связи и выключит телефон обратно. Я видел это уже так много раз, что перестал верить в то, что когда-либо может произойти иначе.
Может!
Манч округлил глаза. Улыбнулся. Очень странно улыбнулся.
– Парни, – сказал он шокированно сквозь явное возбуждение. – У нас есть связь!
10
– Обязательно нужно спросить, есть ли на Араксе какой-нибудь старый мост. Или, может, какое-нибудь узкое место, где его будет легче пересечь. Может, нас смогут встретить на той стороне?
Мы думали какие вопросы задать Андо. Андо – старший брат Манча. Решили звонить ему.
Все были очень взбудоражены и взволнованы.
– Еще?
– Надо спросить, охраняется ли вообще Аракс. Какое у него сейчас течение?
– Как он об этом узнает?
– Пусть свяжется с Министерством обороны.
– Андо шустрый – он точно разберется, что делать. Точно! Надо спросить, как собрать компас.
– Были ли вообще прецеденты, чтобы наши выходили через Иран?
– Звоним?
– Подожди. Давай еще подумаем.
Прошла минута.
– Ну что?
– Звоним.
– Чего-то я нервничаю, – сказал Манч.
Ребята один за другим начали шарить в карманах в поиске пачки. Зазвучали щелчки зажигалок. Дым начал окутывать комнату.
Манч потянул к себе телефон. Включил. Пока играла заставка «нокии», он оглядел нас всех с улыбкой. В ближайшие секунды он услышит голос своего брата, впервые за два месяца.
Быстро набирает номер. Нажимает на зеленую кнопку. Гудки.
Я замер. Все замерли.
В сотнях километров от нас замер Андо. Достав звенящий телефон, он увидел на экране имя брата, которого (как бы ему ни хотелось думать иначе) уже считал погибшим.
Не азербайджанец ли это звонит поглумиться над несчастным родственником убитого им солдата?
Много мужества требовалось Андо, чтобы нажать на кнопку «ответить». Спустя несколько мгновений нерешительности он наконец это делает.
– Алло?
– Андо, это Арман, я жив, со мной все в порядке, – затараторил Манч, – На телефоне очень мало зарядки. У меня мало времени. Я задам тебе три вопроса и выключу телефон. Ты должен все это разузнать к трем часам дня. Слышишь? В три часа дня я снова включу телефон. Первый вопрос: как собрать компас из подручных средств? Второй: как охраняется Аракс с обеих сторон? Насколько сильное у него сейчас течение? Третий: могут ли нас встретить с иранской стороны? Андо, ты слышишь меня?
Даже сейчас Манч говорит шепотом. Максимально громким шепотом.
– Брат, это ты? – все, что смог выжать из себя Андо.
Мы услышали его голос сквозь трубку телефона. У меня потекли слезы. Хотел было убрать это все со своего лица, но увидел, что ребята вокруг тоже заплакали, это успокоило меня.
– Да, Андо, это я. Ты запомнил вопросы? Компас. Аракс. Как охраняется. Какое течение. Могут ли нам помочь с той стороны. Запомнил?
– Да.
– Позвоню в три часа.
– Хорошо, брат.
Манч бросил трубку. Тут же выключил телефон.
– Дайте сигарету.
Я бросил ему пачку. На нем не было лица.
– Ждем, – сказал он, как только закурил, и откинулся назад на табурете, облокотившись об стену.
11
– С ума сойти, – сказал Давид, пока ел арису.
В хижине можно было услышать редкие реплики и частые чавканья. Мы перешли в другую комнату – ту, что с тремя кроватями. Кровати целиком из железа. Одну из них занял я. Две другие – Давид и Рустам. Манч, Ато и Арсен постелили себе на полу.
– Я же говорил, что мы выберемся? – Манч налегал на говядину.
– А мы что, уже выбрались? – Ато ел гречку с курицей.
– А есть вероятность, что азербайджанцы могли прослушать наш разговор и определить местоположение?
– Блять, Арсен, – вздохнул Давид, положив свою консерву на пол.
– Что?
– Да, есть такая вероятность, – подтвердил Манч с улыбкой.
– Испортил мне аппетит, – сказал Давид.
– Ты чего не кушаешь? – спросил у меня Рустам.
– Тошнит.
До чего обидно добраться до такого количества еды и понять, что тебя от нее тошнит. Даже запах был мне неприятен.
Впервые за две недели мы сидим под крышей. Впервые за две недели нам никуда не нужно торопиться. Есть ощущение, что моему телу все это очень не нравится.
Чувствую дикую слабость.
Сложно представить, что мы прожили две недели в снежных горах.
Интересно, что будет дальше. Как нам может помочь Андо?
Сможет ли он нам вообще помочь?
Ждать еще три часа.
Бесконечные три часа. Хорошо бы поспать.
Укладываюсь на бок, спиной к ребятам. Железные прутья кажутся довольно приятными и мягкими после голой холодной земли.
* * *
Проснулся от каких-то очень мерзких звуков. Сразу и не понял, что это. Приподнялся. Ребята все еще на своих местах. Только теперь у них в руках консервы со сгущенкой. Они пробили по две дырки в каждой и безостановочно сосут из них вязкую жидкость.
– Вы что, не видите, что я сплю? – крикнул я им раздраженно.
Манч кинул в меня банку со сгущенкой.
– Не кричи.
– Да пошел ты, – сказал ему и повернулся обратно к стене.
Хлюпающие звуки не дали мне уснуть. Более того, дико нервировали. В конце концов я сдался и взялся за свою банку со сгущенкой. Проделал дырки штык-ножом. Аккуратно, без каких-либо мерзотных звуков, влил в себя немножко.
Вкус был отвратительный. Меня снова начало тошнить.
Расстроенный, я запил это все водой и начал курить. До трех еще целый час.
* * *
Свет экрана. Гудки. Шепот Манча:
– Алло.
Все пятеро мы сидим максимально близко к Манчу, чтобы слышать разговор. Во рту у каждого – сигарета.
– Арман, с тобой говорит майор Л. Где вы сейчас находитесь?
