Где. Повесть о Второй карабахской войне - Коля Степанян
– Мне пизда.
– Не паникуй.
– Мне пизда.
– Погоди.
Манч отошел куда-то, вернулся с каким-то бревном длиной с метр.
– Это зачем?
– Держи сапог.
– Мне не нравится эта идея, брат.
– Держи.
Я держал ногу, вдетую в сапог, а Манч бил по подошве бревном. От боли я чуть не потерял сознание, но, к моему огромному удивлению, у нас получилось.
Это было ужасно. Все эти десять минут. Будто бы пережил смерть. Эти волнения, должно быть, были отпечатаны у меня на лице.
– Все позади, – сказал мне Манч, положив руку на плечо. – Вставай.
Вставил шнурки обратно, завязал и поднялся, оперевшись на руку товарища.
– Я чуть не обосрался, если честно, – сказал я.
– Да, я видел, – улыбнулся Манч. – Давай прогуляемся, хотел тебе кое-что показать.
Пошагали вдоль горы.
– Все идет по плану, а?
– Вроде да.
– Остался Гао Лер.
– И река.
– И еды на шесть дней.
– Стой. Вот тут. Вглядись.
Передо мной куча снега.
– Куда?
– Да вот же, смотри, видишь – снег лежит уровнями? Неравномерно?
– И что?
– Я думаю, что здесь были вырыты окопы.
– И? – сказал я спустя несколько секунд, во время которых усиленно пытался понять, что от меня хочет Манч.
Он разочарованно посмотрел на меня.
– И то, что здесь может быть еда. В окопах всегда что-то остается. Давай раскапывать снег.
– А нельзя сразу так объяснить? К чему эти ребусы?
– Мне казалось, что это очевидно.
Принялись за работу. Спустя полминуты из-под снега показалась какая-то ткань. Схватившись за нее, Манч вытащил оттуда дождевик.
Мы улыбнулись друг другу. Стали раскапывать еще энергичнее.
За два часа нашли десять нераскрытых консерв с едой и два мешка оледеневшего хлеба.
– Ну вот, а ты говоришь, еда не может упасть с неба.
5
Вдохновившись тем, что уже дважды сумели набрать воды, мы стали пить больше. Идти стало проще. Не считая нескольких холмов – равнина. По равнине идти приятно. Даже почти не останавливаемся. За последние два дня прошли огромную дистанцию. Впереди виднеется Гао Лер. Тот самый Гао Лер. Потрясающий воображение громадный спасительный Гао Лер. За ним – свет. Буквально. Этот свет нам пока еще не видно, но он должен быть там.
Как же приятно смотреть на эту гору. Мы так близко.
Я назвал ее Гао Лер, потому что она высокая («гао», 高 – «высокий» по-китайски) и потому что она гора («лер», լեռ – «гора» по-армянски). Ребятам это название понравилось, все стали им пользоваться.
Неудивительно, что, восхищаясь присутствием Гао Лера на горизонте, мы не успели заметить, что деревья стали встречаться реже и реже. И не только деревьев вокруг становилось меньше, но и снега.
– Это хороший знак, – сказал Манч, его глаза блестели.
– Почему?
– Юг, – ответил он односложно и улыбнулся.
Юг! Боже, неужели мы на правильном пути? Догадки подтверждались больше и больше с каждым часом. Скалы вокруг становились острее и острее. Все более и более похожие на те, что мы видели во время службы. В Джабраиле. На самой границе с Ираном.
* * *
– Я вам говорил, не надо пить много воды, – Ато чуть ли не кричал на нас. – Говорил?!
– Не кричи.
– Сколько у нас воды осталось? На пять дней?! – не успокаивался он.
– Найдем еще, – уверял его Манч.
– Где, блять?!
Ато развел руками вокруг. Вполне резонный вопрос, кстати. Мы в пустыне.
Прошел всего день. Всего день назад вокруг было зелено. Редкие, но деревья. Теперь всего этого нет. Песочного цвета холмы. Один за другим.
– Идиоты, – сказал он свое последнее слово и уселся на камень.
– Гао Лер недалеко: вполне возможно, что через пять дней мы уже будем у Аракса, – сказал Манч, усевшись рядом.
– А когда мы дойдем до Гао Лера? – спросил Арсен.
– Думаю, завтра.
* * *
В пустыне хочется пить еще больше. Сухость во рту вызывает невероятный дискомфорт. Весь день только и думаешь о воде. Борешься с бесконечным желанием потянуться к бутылке. Каждую секунду. Не всегда получается.
Я – призрак. К моим ногам железными цепями привязана гиря. Я очень медленно волочу ее вместе со своим телом вперед. Что мне остается делать?
Взобравшись на очередной холм, я вижу перед собой еще один такой же холм. Ничего необычного.
Хотя…
– Что это там за красное пятно? – спрашиваю я у ребят.
– Дерево какое-то.
– Красное дерево?
Деревьев вокруг очень мало. Красных вообще нет и никогда не было.
Пока спускались с холма, я думал о загадочном дереве. Приятно зацепиться за какую-нибудь мысль, позволить ей отвлечь себя хотя бы на какие-нибудь жалкие пару минут.
Велико было мое удивление, когда, приблизившись ко второму холму, мы увидели…
– Гранат?!
– Вау, – сказал каждый. Если не вслух, то про себя точно.
Перед нами – песчаного цвета холм. На нем – одно-единственное дерево. Прямо посередине холма. Гранат. Через его ветви прорываются лучи света. Совершенно сказочный пейзаж. Если бы рядом не было ребят, которые тоже это видят, я бы совершенно точно подумал бы, что сошел с ума.
Подходим ближе.
– Что же ты тут делаешь, дорогой? – то ли я спрашиваю у дерева, то ли дерево у меня. На нем множество плодов и мы сразу же бросаемся их срывать.
– Красивая сцена, – заметил Рус, складывая гранат в свою сумку. – Очень кинематографичная.
– Камеру бы, – вторил ему Манч.
6
Гао Лер.
Я не верил, что доберусь до тебя. Совсем не верил, если честно.
Я не могу поверить, что я здесь. Как так получилось, что я здесь? Разве это возможно?
Десять дней мы идем вперед. Вопреки боли и жажде, и голоду, и холоду. Ложимся спать в снег, просыпаемся, погребенные в нем.
Ради чего?
Призрачного шанса на спасение.
Я бы никогда не подумал, что я ТАК люблю жизнь. Что я ТАК люблю свою семью. Что я ТАК хочу до них дойти. Обнять. Прекратить их мучения.
Верно говорят – надо потерять, чтобы понять ценность. В каком-то смысле мы ведь правда потеряли ее, разве нет? Я про жизнь.
Она там. За этой горой.
Хоть бы это был Гао Лер. Что если нет?
Что если Манч ошибся в расчетах?
Увидим ли мы свет Ирана вновь?
Как я по нему соскучился. Как приятно было смотреть на него.
Неужели совсем скоро он снова загорится напротив?
Неужели я увижу спасительный Аракс?
Дарующий жизнь Аракс. Или же дарующий смерть Аракс. Так или иначе – спасение. Спасение от действительности, в которой мы
