Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер
Из всех заключенных двое впечатлили британцев сильнее всего: генерал Санте Гарибальди и полковник Давиде Ферреро, два неудержимых итальянских бойца, чья религия была неотделима от их пылкого патриотизма. Санте Гарибальди, 69 лет, был внуком Джузеппе Гарибальди, легендарного революционера, который объединил Италию и считался одним из отцов-основателей нации. До войны Гарибальди был предпринимателем и политиком, выступавшим против Муссолини. Находясь во Франции, он тщетно пытался сформировать Легион Гарибальди. Некоторое время он был под надзором гестапо, а в 1943 году отправлен в Дахау.
Давиде Ферреро был суровым человеком, ветераном боевых действий в Италии. Он был высоким и мускулистым, с румяным лицом и темными вьющимися волосами. У него было множество наград, и он служил офицером Французского Иностранного легиона, прежде чем присоединиться к итальянским партизанам. Питер Черчилль восхищался тем, как он, сидя среди шума переполненного борделя, спокойно покуривал свою трубку, «как чемпион по гольфу, терпеливо ожидающий в переполненном клубе своей очереди»[354].
Рано утром того же дня, пока новоприбывшие еще только осваивались, канонику Нойхойзлеру и другим священнослужителям было приказано паковать чемоданы для предстоящего переезда. После завтрака Нойхойзлер отслужил Святую мессу, а другие священнослужители начали готовиться к отъезду.
Однако Мартин Нимёллер отказался ехать с ними. Он был настроен бунтовать и твердо решил, что не позволит отвезти себя в свою личную «Катынь»[355] – имея в виду убийство Советами 22 000 пленных польских офицеров в 1940 году. Нимёллер уже восемь лет находился в плену. Одна из его дочерей умерла, а сына убили. В то утро его нервы были натянуты, словно струны пианино[356]. Его жена Эльза должна была прибыть в Дахау в четверг, и она бы очень переживала, если бы его внезапно депортировали. Нимёллер настаивал на том, чтобы остаться.
Другие тоже начинали нервничать. Ходили слухи, что венгерских заключенных увезли из Бункера, чтобы убить. Напряжение заключенных в бывшем борделе только усилилось, когда они услышали прерывистые звуки выстрелов, доносившиеся откуда-то из лагеря. Многие пришли к выводу, что началась давно ожидаемая массовая резня заключенных.
Югославский офицер ВВС Хинко Драгич-Хауэр боялся сильнее всех. Когда-то заслуживший уважение за обнаружение и разоблачение немецкого шпиона, он впал в немилость у нацистов после того, как в 1941 году его страна стала союзницей стран Оси. Драгич-Хауэр пытался снискать расположение нацистов, вступив в нацистскую партию и служа в полку СС, но повисший над ним вопрос не исчезал. После капитуляции Италии в 1943 году он сообщил, что страдает от язвы желудка. Полагая, что он просто хочет пересидеть войну в безопасности в ожидании победы союзников, немцы арестовали его. Услышав выстрелы, Драгич-Хауэр умолял Вингза Дэя одолжить ему мундир Королевских ВВС. Дэй согласился, но был удивлен, как искренне югослав верил, что эта рваная одежда каким-то образом его защитит[357]. Дэй убеждал всех, что беспокоиться не стоит. Он был уверен, что это были всего лишь учения. Однако вскоре после этого из трубы крематория начал валить дым, что совершенно не внушало оптимизма.
В 5 часов вечера в бордель пришел оберштурмфюрер СС Штиллер и объявил, что заключенные должны готовиться к переезду. Штиллер в тот день ожидал прибытия родственников заключенных из Шёнберга, и поскольку лагерь был переполнен, разместить важных заключенных ему было непросто. Места не хватало, и, как заметил Пейн-Бест, Штиллер также был глубоко обеспокоен приближением союзников. Начали принимать меры для перемещения заключенных в другую часть сети подлагерей Дахау, вглубь территории, удерживаемой немцами.
Дэй знал, что избежать переезда можно только, если он начнет действовать немедленно. Сидни Доуз решил присоединиться к нему. Вместе с Питером Черчиллем и Безумным Джеком Дэй и Доуз собрали запас остатков еды на время, которое они проведут в укрытии[358]. Пока в борделе царил хаос, а заключенные собирали свои вещи, Дэй и Доуз отправились в уборную. Добраться до люка можно было, взобравшись на душевые кабины. Внутри, в безопасности, лежа на балках в темноте, два летчика стали ждать прихода американских войск.
Когда полковник Ферреро, итальянский партизан, услышал об их плане, его невозмутимое спокойствие исчезло. Он встревожился еще сильнее, узнав, что мужчины уже находятся в своем укрытии. «Ради бога, – сказал он Питеру Черчиллю, – скажите им, чтобы спускались. Собаки сразу их вынюхают. И даже если этого не случится, они умрут от эпидемии тифа, которая уже началась и будет распространяться. Скажите им, что мы едем в Италию. Я обещаю, с ними там все будет в порядке. Как только мы пересечем границу, партизаны нас освободят!»[359]
Был уже поздний вечер, заключенные-родственники из Шёнберга добрались до ворот лагеря, и заключенные, которых планировали переправить – в основном британские, итальянские и греческие военнопленные, – тоже собирались. Пораженный предупреждением Ферреро, Питер Черчилль осознал всю глупость плана Дэя. Это было опасно не только для него и Доуза, но и для всех заключенных. Кто мог предсказать, как отреагирует Штиллер, если обнаружит, что двое его заключенных исчезли?
Поспешив в уборную, Черчилль поднялся наверх и открыл люк. Внутри, согнувшись в темноте, он увидел бледные лица Вингза Дэя и Сидни Доуза. Он повторил предупреждение Ферреро. Они отказались выходить и были возмущены, что в их план вмешался иностранный офицер, который вообще не должен был о нем узнать. Черчилль спорил с ними и уговаривал их, и в конце концов крайне неохотно мужчины вылезли из укрытия и присоединились к своим товарищам.
Для Дэя решающим аргументом стало заверение Ферреро, что они направляются в Италию. Там он сможет связаться со своими товарищами-партизанами, которые немедленно придут командиру на помощь.
От борделя заключенных провели обратно тем же путем, которым они пришли накануне вечером – по лагерной улице к площади для переклички. Широкое открытое пространство было заполнено десятками тысяч заключенных в полосатой форме, выстроенных в ряды для вечерней переклички. Когда они проходили мимо, британские военнопленные показывали большой палец вверх изголодавшимся скелетам, чьи пустые глаза следили, как они проходят мимо. Внезапно раздался крик: «Рауль!»
Сердце Питера Черчилля екнуло – «Рауль» было его кодовым именем, когда он руководил операцией УСО во Франции. Где-то среди этой огромной толпы был кто-то, кто знал его – французский или британский агент, знакомый с ним еще тогда. Черчилль лихорадочно вглядывался в лица, пытаясь разглядеть его, ожидая, что человек снова позовет его. Но заключенные,
