Между жизнью и смертью. Заметки о творчестве Аббаса Киаростами - Наталья Валерьевна Казурова
А. Д.: Неужели вы верите, что кино может повлиять на состояние мира?
А. К.: Я всегда считал, что кинематограф обладает магической силой. Даже в Иране. Я верю, что Джафара освободят.
А. Д.: Полученная в Каннах в 1997-м «Золотая пальмовая ветвь» что-то изменила в вашей жизни и карьере?
А. К.: Безусловно. После ее получения ко мне на родине стали относиться с еще большим подозрением. До сих пор власти полагают, что я состою в заговоре с какими-то злодеями из Европы. Других последствий не упомню. Вы, русские, должны меня понять…
Аббас Киаростами о фильме «Как влюбленный», съемках в Японии, языковых барьерах и прочем
(Интервью журналу «Филм стейдж»)[286]
«Film Stage» (далее — F. S.): Что подтолкнуло вас к созданию этого фильма?
Аббас Киаростами (далее — А. К.): Этот замысел родился у меня в Японии. Дело было в Токио, лет 17–18 назад. Мы ехали по деловым кварталам, и на тротуаре я заметил девушку в свадебном наряде. Этот образ настолько поразил меня, что стоял перед глазами и по возвращении в Иран, и потом, когда я вновь неоднократно приезжал в Японию. Я бывал в Японии чуть ни ежегодно в связи с прокатом своих фильмов и по другим делам. Я поймал себя на том, что все еще ищу ту девушку, тот потрясший меня образ. Я его больше никогда не видел, потому что девушка больше не надевала это платье, но реальность сохранилась, хоть и в другом наряде.
F. S.: При работе над сценарием вам приходилось приспосабливать вашу манеру письма к японским обычаям и традициям?
А. К.: Нет, не во время работы над сценарием. Писал я на родном языке, ориентируясь на свою культуру, и сценарий выстраивал как некую общечеловеческую историю, которая могла бы произойти где угодно. Потом, когда мы отправились на место съемки, мне необходимо было проверить, соответствуют ли мои персонажи обществу, в котором разворачиваются события, и мелкие детали пришлось переделать. К примеру, когда девушка входит в комнату, она должна снять обувь, японцы не пожимают друг другу руки, он [профессор Тадаси, пожилой мужчина] не дотрагивается до ее [молодой девушки Акико] лица, когда пытается обработать рану. Эти мелочи больше отвечали японской действительности. Но ничего существенно не изменилось. Мне не хотелось снимать слишком японский фильм в преувеличенно японской эстетике, потому что я вовсе не собирался делать ленту для туристов и предлагать какие-либо клише по поводу японской культуры и обычаев. Мне нужно было, чтобы фильм казался достоверным, но сосредоточиться в моем повествовании я хотел на общечеловеческих особенностях людей и персонажей.
F. S.: Какие сложности вызывала режиссура на чужом языке? Как это повлияло на актеров?
А. К.: Для меня в этом не было большой проблемы — ни в переводе, ни в языке — потому что, как и прежде с иранскими актерами, я предоставлял им минимум сведений. Я считаю, что очень важный этап — подбор актера. Когда вы уже нашли нужных исполнителей, не следует слишком сильно вмешиваться в их работу. Вы даете им минимум сведений и оставляете в покое, предоставляете достаточно простора для самовыражения. Именно так я поступаю с иранцами, я даю им минимум необходимых сведений. Я передавал им их через переводчика, а потом позволял реагировать естественным образом. Я чувствовал, что они готовы, и особой потребности в объяснениях у нас не было. Я бы сказал, что не верю в методы, требующие постоянной режиссуры в работе с актерами. При моем подходе актерами не нужно руководить. Их необходимо тщательно подобрать, но потом, после того как они ознакомились со сценой в общих чертах, работают уже они, а мы лишь наблюдаем. Помню, еще в молодости я шутил: «Вот поеду в Японию, сниму фильм и посмотрю, как они будут реагировать». Но оказалось, что японские актеры такие же, как иранские.
F. S.: Мне очень нравится, что в ваших фильмах за всем стоит какая-то тайна, такое ощущение, что разгадываешь загадку, когда пытаешься понять все, что недоговорено. Вот в этом фильме есть темы восприимчивости и предвзятости. Они возникли намеренно? Именно они были для вас главными?
А. К.: Да, есть разница между отношениями девушки со сводником (хотя ясно, что они уже давно друг друга знают, они упоминают о каких-то вещах и событиях, известных им обоим) и теми отношениями, которые возникают при встрече девушки со стариком. Тут нет никакой тайны. Просто недостаток информации, потому что в тот момент мы еще не должны знать о нем всего. Всю информацию о нем мы можем почерпнуть из маленьких намеков, вроде картин на стене в квартире, какие-то заключения мы можем сделать на основе его образа жизни, того, что он живет один, но в остальном это первая встреча, так что мы впервые наблюдаем за тем, что между ними происходит. Никаких предварительных указаний, никакой заданности.
F. S.: Один из самых интересных элементов в фильме — финал и его воздействие на зрителя. Я смотрел фильм в Каннах и помню, как все выходили из зала, обсуждая неожиданный финал. Интересно, вы специально хотели обмануть ожидания зрителей в отношении момента, когда закончится повествование? Это дополнительный стимул поговорить о фильме после его окончания?
А. К.: Боюсь, я испытал такое же удивление, как вы и зрители вокруг вас, когда написал финал. Я писал сценарий и дошел до того момента, когда камень разбивает стекло. Я просто увидел, как пишу по-английски слово «конец» и даже сделал его названием фильма, конец стал также и названием. [Первоначально картина называлась не «Like Someone in Love», а «The End».] Я закончил писать и отправил текст переводчику и продюсеру и ждал, что они возразят, что такого конца у фильма быть не может, полагал, что у меня будет время все обдумать и придумать другой конец. Из-за цунами и всяких задержек этап подготовки к съемкам занял два года, и за все это время я так и не придумал лучшего конца. Я понял, что в этом есть какой-то очень глубокий смысл, что разбито не только стекло, но и положение и репутация человека, который прожил в этом районе пятьдесят лет, внезапно все оказалось поставленным под вопрос. Это была своего рода кульминация, и добавить мне было нечего. Так что я счел такой финал приемлемым, ну а
