Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова

– Нельзя нам сегодня вместе…

– Ладно, убедила. Утром без меня не уходи!

И он ушёл в ночь, я – в общежитие.

Семейная жизнь начиналась нескладно.

У тёти Дуси

– Прости, я вчера, действительно, перепил, – сказал он наутро, обнимая.

– Да ладно…

– Пойдём – пора.

У сестры все уже были в сборе, и мы подверглись ещё одному свадебному ритуалу – «мусору» (В помещении щедро мусорят. В мусор: бумагу, траву или сено – бросают деньги. Невеста без помощи жениха должна их быстро собрать. Если деньги не замечает, смеются: «Слепая!» Если собирает быстро, отзываются одобрительно: «С такой не пропадёшь!» Если собирает медленно, издеваются: «Пропал – жену нерасторопную выбрал!»)

Затем с отцом отправились в пригородную деревню, к тёте Валентина. Для ночлега нам выделили чердак. Никто не мешал, но грубость Валентина и моя застенчивость испортили ночь. Оказавшись беспомощным, он бросил упрёк, который преследовал меня все годы:

– Если бы я знал, что ты «такая»!

– Какая – «такая»? Для мужа себя берегла!

– Зачем? – будто плюнули в меня.

Услыхала храп и вздрогнула. Хотелось спуститься, но с вечера кто-то убрал лестницу.

Летние ночи коротки. Всхлипывая, сижу у небольшой чердачной дверцы – размышляю… Близится рассвет… Вспоминается Василий… Поглощённая мыслями, не слышу, как открылась дверь и из дома вышел отец. В наступающем рассвете стоял он посреди двора и присматривался к чердаку.

– Ктой-то там? Ты что ль, Тоня? – негромко спросил он и, так как я молчала, повторил вопрос. Пришлось отозваться. – Чево не спишь?

– Подышать села, – сдерживала я подступавшие с новой силой рыдания.

– Случилось штой-то?

– Да нет, – как можно спокойнее ответила я.

– Показалось, что плакала.

– Нет.

– Тады лажись – на рассвете особо сладко спится! – и зашёл в избу.

Я опустилась на постель, спиной прилегла к мужу, он протянул руку, придвинул и тут же засопел. Волнение сказалось – заснула и я.

– Эй, кто там? Зачем лестницу убрали? – проснулась я от мужниного крика.

– А чо – слезть хочешь? – раздался снизу молодой смех его кузины.

– Лестницу куда подевали?

– Сейчас принесём, – хихикнула другая, и внизу наступила тишина. Не дождавшись, он оглянулся, подошёл и присел на постель.

– Проснулась?

– Разбудил…

– Пора вставать. От – дурачьё! Лестницу убрали!

– Валя, мы лестницу принесли! Ты где? – кричали снизу.

– Ну, давайте! – и, примостив её, начал спускаться.

Я оделась и спустилась за ним.

– Умывайтясь, присаживайтясь, – приглашала, накрывая стол, косая, но приятная круглолицая пышная тётя.

Пряча опухшие веки, я сидела рядом с мужем, не поднимая глаз. Грозный, властный голос отца разрезал тишину.

– Смотри у меня! – и я в испуге подняла глаза. – Не посмотрю, что уже взрослый!

Я сжалась. На лицах хозяев – недоумение.

– А что я такого сделал? – непонимающе оглядел всех Валентин.

– Я проучу! – грозился в сердцах отец, выставив указательный палец.

– Не знаешь, в чём дело? – коснулся Валентин моей талии.

– Ня успел жаниться, а уже обижа-ашь?!

– Я обижал тебя? – недоумевал муж, обнимая меня.

– Нет, – промолвила я тихо.

– Так в чём же дело? – взгляд Валентина не понимал.

– Точно не обидел? – не глядя на сына и обращаясь ко мне, помягче спросил отец.

– Да, – односложно выдохнула я.

– Смотри, Валентин, не позорь! Хорошая девчонка – цени!

– А кто говорит, что плохая? Лучше всех! – разглядывая, будто только что увидел, подытожил он.

– Ну и ладушки, – вмешалась тётя, – я тож, было, испужалась. Табе показалось, Стёпа.

– Хорошо, коли так, – скрыл он, что слышал плач.

– Начинають притираться, ня волнуйся, Стёпа, – подключился муж тёти Дуси.

– Угощайтясь, гости дорогие! Как говорится, чем богаты, – суетилась она.

Я робко наблюдала. Долгожданная защита, о которой мечталось с детства, наконец-то пришла! И от кого? Свёкра! Некрасивый этот лысый человек становился в моих глазах всё более симпатичным. Исчезал его большой, картошкой, нос, выцветшие, без ресниц, глаза. Готовая расплакаться, я, не стыдясь, прижалась к Валентину, чувствуя, что мне приятно сидеть рядом, что готова влиться в новую семью. Ещё незнакомая, она уже мне нравилась.

– Вишь, Стёпа, как голубки, сядять. Показалось табе… – суетилась довольная тётя.

– Ну и ладно, коли показалось.

– Строгий у тебя отец! – обняла я Валентина, когда остались вдвоём.

– Ещё какой строгий!

– Вот и хорошо! Я о таком всю жизнь мечтала.

– У меня за столом сердце оборвалось…

– И у меня, – улыбалась я.

– Он всех напугал, даже тётю с дядей.

– Такого нельзя не слушаться. Он знает, что я немка?

– Знает.

– И что?..

– У нас немцев в деревне много было – с ними только дружбу и водил.

– Почему?

– Надёжные, говорит, трудолюбивые, непьющие.

– Значит, мне нечего бояться?

– Ну да!

– Он мне нравится, – обнимала я мужа.

– Не понимаю, чему ты радуешься?

– Приятно, что твой отец может постоять за себя – значит, и за семью. Хотелось, чтоб и ты такой был.

– А мне хотелось, чтоб ты такая была.

– Я женщина – под крыло хочу!

Вечером мы разъехались: отец – в Томскую область, Валентин – в Прокопьевск за ответом по квартирному вопросу, я – в своё общежитие…

У моих родителей

Днём сдала я для Изы второй экзамен и между делом уволилась с работы. Угрюмый, обросший Валентин приехал из Прокопьевска и мрачно сообщил:

– Заняли нашу квартиру.

– Ка-ак так – заняли? Обещали ведь!

– Авария в детском саду произошла – детей туда переселили.

– И когда другую дадут?

– Не знаю. Скорее всего – никогда.

– А жить где будем?

– Придётся квартиру снимать.

– Господи, и зачем только я уволилась?

– Ты ещё и уволилась?

– Ну да, боялась не успеть. Была уверена, что квартира будет.

– Поторопилась, – пожалел он.

– Нас родители в субботу ждут.

– Добираться долго?

– Вечером в поезд сядем – утром на месте будем.

– Ладно, на выходные съездим, а с понедельника начну искать работу и квартиру.

– Не только ты – я тоже.

– Тебе-то зачем? Восстановишься – и всё.

– Неудобно как-то – могут не так понять…

И мы разошлись по общежитиям, страдая от неопределённости. Утром поезд мчал нас в деревню к моим родителям. Лениво развалясь на жёстком сиденье плацкартного вагона, Валентин равнодушно глядит в окно, держа руку за моей спиной. Покрепче на какое-то время прижимает, и я отвлекаюсь от грустных мыслей…

И вот уже мать пытливо рассматривает его. Неумело предлагаю знакомиться, перечисляю:

– Мама, папа, тётя Лида с мужем, сестры, братья.

– Очень приятно, – жмёт он руки и улыбается, – всех сразу и не упомнить!

– Слушай, ты правильно выбрала мужа? – удивила меня мать, когда мы вошли в избу.

– А что? – не поняла я.

– Он любит тебя?

– Разве незаметно?

– Я