Угловы. Семья врачей. Век Добра и Любви - Эмилия Викторовна Углова
Потеряв сына, Валерий с трудом переносил эту трагедию и все больше курил. Еще как-то его отвлекал уход за мамой. Но маме становилась все хуже, она слабела. И как-то, встав с кровати, зацепилась за табуретку, упала и сломала шейку бедра правой ноги. Оперировать ее в этом возрасте нам не советовали, а консервативное лечение мало помогало. И через полгода на 91-м году жизни она умерла.
Похоронили ее рядом с внуком Володей через год после его гибели. Валерий очень переживал и все больше курил. Через полгода у него появилась язвочка в области зуба, которая очень быстро переродилась в рак верхней челюсти.
Госпитализировали его на кафедру челюстно-лицевой хирургии. Оперировать не решились, рискованная была локализация опухоли. Он прошел весь курс положенного лечения, но продолжал курить. И в 60 лет ушел из жизни.
И так мы три года подряд хоронили своих родных на Зеленогорском кладбище и отпевали их в храме Казанской Божьей Матери.
Храм долго был в запустении, вмещал в себя склад с овощами. Федор Григорьевич вместе со своим другом Владимиром Васильевичем Ермиловым много времени тратил на очищение храма и передачу его прихожанам. Организовывали митинги, шествия людей по улицам Зеленогорска. Администрация города тогда была лояльна и уступила требованиям народа.
Помню, как мы пришли в этот храм на первую пасхальную службу. Стены были белые, пустые, без икон, иконостаса не было. По обе стороны стояли две тумбы, покрытые вышитыми дорожками, на которых лежали крест и Евангелие, освещаемые свечами. Но было радостно и спокойно на душе. А потом мы часто приходили в этот храм и на утренние службы, и на всенощную перед Рождеством и Пасхой. Духовник у нас был отец Владислав. Он же венчал нас и сына.
Мы с мужем решили обвенчаться, когда исполнилось 25 лет нашей совместной жизни – серебряная свадьба. Было как-то необычно, но хорошо, уютно на душе. Я заказала мужу черный смокинг с белой трикотажной сорочкой, а себе вышитое белое платье из крепдешина. Оба мы были взволнованы, дома устроили праздничный ужин, на котором присутствовал московский друг Федора Григорьевича с женой.
Когда мы рассуждали о вере, то много было сомнений, особенно у меня, о догматах веры. Как можно верить, если не видишь и не слышишь Бога, не можешь его ощутить и прикоснуться. Спорил со мной сын Григорий. Каждый вечер, придя из училища, начитавшись богословной литературы в духовной библиотеке Александро-Невской лавры, он убеждал меня в том, что не надо ощущать, осязать, надо просто верить, доверять апостолам и Святым Отцам. Кислород разве можно пощупать? А любовь?
А. П. Чехов писал, что человек должен быть или верующим, или ищущим веры, иначе это пустой человек. Но сомнения часто возникали. Это не так просто, вера не в детстве заложена. И только теперь я стала понимать, что всю мою жизнь вел и оберегал меня Господь. Не успев родиться, я уже тяжело заболела коклюшем, но выжила. Вскоре началась война: оккупация, голод, холод, жили под бомбежками. Мама одна, без отца, с маленькими детьми и бабушкой старенькой с трудом добывала еду – выжили. С трудом поступила в институт и сама себе чуть не сорвала учебу. На втором курсе родился сын Володя. Помогла свекровь, взяла на воспитание сына. Пять лет проработав на шахте Донбасса Горловского района, получила направление в ординатуру. С трудом получила путевку в санаторий «Шахтер» в городе Ессентуки. И вдруг судьбоносная встреча с Федором Григорьевичем, подарившая мне 44 года счастливой жизни. Вырастила сыновей, четверых внуков, недавно появилась правнучка. Есть за что Бога благодарить.
А еще я считаю своей заслугой то, что мне удалось воцерковить сестру мужа – Людмилу Григорьевну. Теперь, когда ее нет, мне ее очень не хватает. Бывало, я чем-то огорчена, или какая-то у меня трудная ситуация, я звоню Людмиле Григорьевне, жалуюсь ей, и она дает мудрые советы, утешает, успокаивает. Я умиротворяюсь, и моя нервная система постепенно приходит в равновесие. Мы были с ней как подруги. Она меня очень хорошо понимала.
Глава 15. Век труда и испытаний
В конце ноября 2003 года нам с мужем предложили две путевки в санаторий «Урал» Челябинской области. Этот санаторий, как большой корабль посреди моря, находится в густом хвойном лесу.
Обслуживающий коллектив санатория жил в деревне, в 3 км. Ездили на автобусе. Санаторий оснащен всем необходимым. Кроме лечебных процедур, была хорошо поставлена диагностика. Имелись все отделения: от терапевтического вплоть до хирургического. Морозы стояли минус 35–40, и мы катались на лыжах, а Федор Григорьевич еще, как в детстве, на санях.
В этом санатории при обследовании у Федора Григорьевича был обнаружен камень в мочевом пузыре. Камень этот был впервые обнаружен еще раньше, семь лет назад. Наблюдения велись у опытного уролога, профессора в Первом мединституте. Оперироваться профессор-уролог не советовал, слишком большой возраст. Тогда Федору Григорьевичу было 92 или 93 года, и камень был небольшой. Но теперь в санатории врач-уролог советовал удалить камень, так как периодически происходили кровотечения.
Приехав в Петербург, мы обратились к завкафедрой урологии Первого мединститута, и Федора Григорьевича госпитализировали для оперативного вмешательства. И, конечно же, он принимал главное участие в обсуждении своей операции. Делал чертеж, рисовал, объяснял. И, поскольку это касалось не постороннего больного, а его лично, подсознательно такая деятельность отражалась на нервной системе. Вскоре на электрокардиограмме зубцы ST, отражающие работу желудочков сердца, поползли вниз, выявляя нарушения коронарного кровообращения сердца.
Решили подождать с операцией и подкрепить сердце специальными капельницами. Несколько дней проводили лечение для улучшения коронарного кровообращения.
И вдруг ночью Федор Григорьевич встал и, запутавшись в телефонных проводах, укрепленных в стене для вызова медсестры, упал навзничь и сломал шейку правого бедра. Я не успела подскочить, хотя и была рядом на соседней кровати. Дежурного врача вызывать было бесполезно.
Я с трудом помогла добраться ему до кровати. И всю ночь до утра снимала боль с помощью прибора ДЭНАС (двухдиапазонный электронейроадаптивный стимулятор – отечественный прибор конструктора Кузнецова, создавшего центр в Екатеринбурге).
Утром пришел из клиники хирургии ассистент П. И. Орловский. Он подтвердил наш диагноз и организовал перевод в травматологический институт им. Вредена. Предполагалась операция – эндопротезирование. В тот же день собрали консилиум из крупных специалистов города – терапевтов и хирургов. Кардиолог из института Алмазова объявил, что ухудшение в работе сердца является противопоказанием для
