Угловы. Семья врачей. Век Добра и Любви - Эмилия Викторовна Углова
Воодушевившись таким приемом, Федор Григорьевич решил поездить с лекциями по некоторым городам. Нас пригласили в Ригу – там положение было тяжелое, пили многие молодые люди, женщины, были пьяные на улице. На собрании врачей-психиатров после доклада был продемонстрировал фильм о родившихся детях-уродах от родителей-алкоголиков. Кадры были страшные. После фильма нас провели по палатам психиатрической больницы. Впечатление осталось еще страшнее.
Федор Григорьевич продолжал ездить с лекциями по стране. В Киеве жила учительница Анфиса Федоровна Миролюбова. На нее внезапно обрушилась беда – стал алкоголиком ее зять. Дочь вышла замуж, у них родился сын, и зять с друзьями начал отмечать рождение сына. Выпивал с одним другом, потом с другим, а у него много было друзей, и все в каждую встречу требовали от него отметить рождение сына. Зять часто стал приходить домой навеселе и незаметно пристрастился к алкоголю. Анфиса Федоровна почувствовала, что попала в капкан. Растерялась сначала, потом стала искать, чем помочь зятю. Узнавала у врачей, как вылечить зятя, ей предлагали поместить его в ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий. Некоторые, попав в этот профилакторий, временно трезвели, но вскоре под влиянием прежних собутыльников снова входили в запой. И случайно в газете попалась реклама от Общества трезвости, где писали про занятия по методу Шичко. Анфиса Федоровна не только откликнулась на этот призыв, но и сама вступила в это общество, и стала самой активной соратницей. Она ездила по школам, читала лекции, встречалась с рабочими заводов, объясняла им беду, постигшую Россию, и возможность избавиться от этой беды. Анфиса Федоровна приехала в Санкт-Петербург на одну из конференций трезвеннического движения и упросила Федора Григорьевича съездить в Киев и выступить на одном из крупных заводов, где больше всего распространено употребление алкоголя.
Договорились о дате поездки. Вылетели из Петербурга, но до Киева немного не долетели, самолет стал кружить и развернулся в другую сторону. Полетел и приземлился в Одессе. Мы заволновались. Объявили, что по техническим причинам самолет лететь не может. Нас направили на второй этаж аэропорта – нужно ждать объявления о полете. Нам выделили даже койки для ночлега, но спать мы не могли, так как ожидали каждую минуту нового сообщения. И действительно, через три часа объявили о посадке. В Киев прилетели ночью. Никто нас не встречал. Решили добираться до гостиницы, забронированной для нас. Доехали на такси. И вдруг из вестибюля гостиницы выходит Анфиса Федоровна, уставшая и смущенная, повела нас оформлять. Она все это время дожидалась нас, слушала объявление. Решили ночевать, а утром созвониться о дальнейших планах. Много еще у нас было всяких нестыковок. Утром приехали в назначенное место, где должна была быть конференция трезвенников, а там уже сидели какие-то спортсмены, приехавшие на свою конференцию. Оказывается, трезвенников не пустили, а отправили на 105 км от города, в общежитие какого-то завода. Мы вернулись в гостиницу, прогулявшись до этого по городу и пообедав.
В гостинице нас ожидал милиционер. В ответ на наше недоумение он сказал, что является членом СБНТ и приехал на машине за нами. В общем, добрались мы до места, где была разрешена конференция, к 19 часам. Никто не ушел, ждали нас с утра, ждали Федора Григорьевича. В помещении было человек 70. Прежде всего, нас повели в столовую и накормили (сотрудники столовой тоже не уходили). Федор Григорьевич сделал свой доклад, потом его обсудили, и после этого нас отвезли в гостиницу. Анфиса Федоровна возила нас еще по школам, чтобы побеседовать с учениками. Мы в этот раз очень уставали, но не могли отказать такой активной соратнице.
Как-то в Иркутске мы присутствовали на занятиях анонимных алкоголиков. Впечатление осталось удручающим. В группе сидит человек 10–15, грустные, с опущенными головами, а преподаватель объясняет им, что они алкоголиками останутся навсегда и в любое время могут сорваться, начать пить. Но такое воспитание к нашим соратникам не имеет никакого отношения. По очереди каждый из анонимных алкоголиков прочитал главу из книги «Анонимные алкоголики». Затем помощник руководителя стал рассказывать автобиографию долго и подробно, как он пил, срывался, пока ему не дали книгу анонимных алкоголиков. И он вступил в этот клуб и не пьет около трех лет. Далее проводят аутотренинг. После аутотренинга врач дает понюхать спирт, поднося каждому к носу, и повторяет: «Запах алкоголя отвратительный, вызывает тошноту и рвоту». Заканчивая сеанс, врач говорит: «Теперь у вас голова ясная, сознание ясное». Через неделю повтор. Через неделю контроль, потом через месяц. Федор Григорьевич объяснил им, что у них алкоголизм был в прошлом, а теперь, если они не пьют несколько лет, то они уже трезвенники и должны оставаться на этих позициях постоянно. А постоянно называть себя алкоголиками, пусть даже бывшими, это отсылка к американской системе запугивания.
В 90-е годы Россия подошла к демографическому краху, когда ежегодно умирало людей на сотни тысяч больше, чем рождалось. Основной причиной этого является целенаправленно созданный алкоголизм народа. Народ наш стоял на грани самоуничтожения. Перед Россией возник вопрос, быть ли ей вообще.
Однажды одному из единомышленников удалось пробить приглашение в Государственную думу для выступления. Тема в этот день обозначена была «Контроль за производством и продажей продуктов». Федор Григорьевич составил доклад с новыми данными. В зале Государственной думы депутатов было немного, шел уже последний час заседания. Федор Григорьевич сидел на обозначенном месте Егора Гайдара. Я рядом, не помню, чье было место. Когда я увидела длинную запись доклада Федора Григорьевича, то поняла: ему не дадут сказать даже половину того, что он написал. И я стала быстро ему подсказывать, что нужно сократить, а что оставить. Подошло время его выступления, и тут же объявили, что заседание будет заканчиваться из-за вынужденной уборки в зале.
Тогда профессор В. И. Искаков встал, взошел на трибуну, подошел к президиуму, переговорил с представителем по экономике Глазьевым. И через несколько минут объявили о выступлении Федора Григорьевича. Его доклад фиксировался на камеры.
Во время его выступления многие депутаты выходили в коридор, разговаривали, женщины красили губы, поправляли прически и т. д. Я была поражена увиденным, у меня до сих пор сложилось впечатление о несерьезности заседаний этой Думы.
В общем, хотя и с трудом, но удалось выступить, по крайней мере, выступление было зафиксировано и записано для будущей истории. А накануне, за день, были все доклады прослушаны, прорепетированы в отдельном зале. И все цифры доклада убийственно подействовали на слушателей. Я видела, как многие взволнованно вставали, задавали вопросы,
