Уильям Питт. Вечно Младший - Мурат Магометович Куриев
Наполеону понравилось. Необычно и… дерзко! Он посоветовался с адмиралами. Адмирал Брюи, чьи таланты первый консул признавал, ответил: «Давайте воздержимся от подобных идей. Такими угрозами мы англичан не испугаем. Создание “москитного флота” затея бесполезная, мы лишь отнимем и деньги, и ресурсы у обычного флота».
Но Наполеон-то пугать не хотел, он хотел сделать. Высадить десант на Британские острова! И «москитный флот», по его мнению, для этого вполне подходил. А если идея уже овладела Наполеоном, то мнение адмиралов его мало волновало. Форфе получил задание, в Булони начались работы, Брюи, который как раз сменит Форфе на посту морского министра, вынужден был подчиниться.
Порт в Булони быстро реконструировали, строительство плоскодонных судов шло параллельно. Линейные корабли? Их, по распоряжению первого консула, должны были спускать на воду по двадцать пять в год. Показателя не достигли, так ведь линейные корабли для вторжения в Англию особо и не нужны. «Москитный флот»! Британцы внимательно наблюдают за тем, что происходит в Булони. В том, что французы смогут организовать вторжение, они пока сильно сомневаются.
Однако в августе 1801 года вице-адмирал Нельсон предпринимает две попытки уничтожить французские корабли, стоявшие на рейде в Булони. Обе – неудачные. Нельсона, что случалось с ним нередко, подвел его авантюризм. Если бы он хорошо подготовился, то цели бы наверняка достиг. Французский адмирал Латуш-Тревиль сохраняющуюся опасность понимал и поделился своим мнением с первым консулом.
…Осенью 1801 года, как показалось многим, Бонапарт внезапно охладел к идее десанта в Англию. Тому есть весьма убедительное доказательство. Работы по созданию «москитного флота» в 1801–1802 годах были заморожены, значительная часть уже построенных лодок просто сгнила. Шли долгие переговоры, затем Франция и Англия заключили Амьенский мир, который Бонапарт посчитал своей большой личной удачей.
Только мир еще сохранялся, когда в самом начале 1803 года первый консул написал: «Для высадки в Англию потребуются 120 тысяч человек, 10 тысяч лошадей, артиллерия и припасы. Для перевозки нужно построить 2000 судов». А ведь это уже очень похоже на план! Наполеон не просто вернется к идее, он начнет, и очень быстро, работать над ее реализацией.
И не только потому, что стало ясно – новой войны не избежать. Еще был заговор. Масштабный, растянувшийся на несколько месяцев. Череда событий, которые дали Питту возможность ускорить создание очередной коалиции, а Наполеону – стать императором. Заговор XII года, который также называют «Делом Кадудаля» или «Заговором Пишегрю». Говорить о нем подробно мы не будем, но самое важное выделим.
Началом заговора можно считать конец весны 1803 года. Прибытие помощников Кадудаля в Нормандию. Из Англии. Они должны были завершить переговоры с сообщниками заговорщиков во Франции. Высадка, размещение и т. д. Все должны были подготовить. Приезжает сам Кадудаль.
С завершением заговора все предельно ясно. Это казнь герцога Энгиенского, представителя дома Бурбонов, 21 марта 1804 года. То, что происходит между двумя событиями, позволяет сделать определенные выводы.
Еще немного хронологии. Новая война начнется 22 мая 1803 года. Но уже 11 марта выходит указ о строительстве флотилий в Дюнкерке и Шербуре. Их должны были использовать при осуществлении «плана вторжения». 22 августа – декрет о создании того самого «москитного флота» в Булони.
При небольшом желании можно сказать, что сам Бонапарт активизировал и действия заговорщиков, и – англичан. Пресловутый «английский след» в заговоре, безусловно, есть. Что-то – на поверхности, что-то – требует заглянуть поглубже.
Примечательно, что в самой Англии о причастности правительства к заговору всерьез заговорили уже только после смерти герцога Энгиенского, события, шокировавшего всю Европу. Как раз тогда Уильям Коббетт написал следующее:
«Что касается нас или нашего правительства, то не дай Бог, чтобы мы ко всему прочему позору добавили еще и то, что каким-либо образом способствовали совершению такого поступка. Мы имеем право убивать французов и, конечно, консула на войне, если сможем; мы имеем право привлекать французов к нашему делу и использовать их для высадки на побережье или в качестве шпионов… мы имеем право даже, с помощью денег или иным образом, подстрекать к восстаниям или гражданской войне в их стране, особенно если нашей целью является добиться этими средствами восстановления законного наследника престола; однако после того, как мы заключили мир с консулом и тем самым торжественно, хотя и молчаливо, признали законность его власти, мотив восстановления добавляет, возможно, мало… Во всяком случае, на этом наши права заканчиваются… Давайте надеяться, что министры Его Величества обладают как средствами, так и желанием представить наше оправдание, ибо наше молчание может быть истолковано неправильно и его посчитают доказательством нашей вины».
Крайне любопытное рассуждение известного радикала-демократа. Первая часть – в духе «война все спишет». Вторая – «в мир разрешено не все». Правительству – обязательно оправдываться. За что? А за то, что слухи о грядущем «убийстве Наполеона» обсуждались на бирже активнее, чем акции. Да мало ли за что. И они оправдывались!
В апреле 1804-го Аддингтон, тогда еще премьер, заявил, что «…правительство никогда не имело отношения, ни прямого, ни косвенного, к этому делу (заговору с целью устранения Бонапарта. – М. К.) и обвинения в адрес кабинета составлены с целью отвлечь внимание от убийства герцога Энгиенского».
Кто хотел – поверил. Кадудаль и генерал Пишегрю познакомились в Лондоне. В Англии жил и граф д’Артуа, военный лидер роялистов. Они все встречались. Что обсуждали? Представить не сложно. В курсе ли британские министры?
Как можно отрицать наличие английского следа, если, например, заговорщиков перевезут во Францию на британских быстроходных судах? Если подобными операциями много лет занимался англичанин капитан Райт? Причем не только перевозками, но и снаряжением, и обеспечением связей. Райта французы арестуют, и он покончит с собой в тюрьме.
В тюремной камере сведет счеты с жизнью и генерал Пишегрю. Два самоубийства ключевых фигурантов! Появятся вопросы, и Наполеону тоже придется оправдываться.
«Меня обвиняли в том, что я совершал такие ненужные преступления, как расстрел по моему приказу Пишегрю, Райта и других. Не желая смерти Райта, я хотел предать гласности его свидетельские показания о том, что Питт приказал своим убийцам высадиться на берег Франции, чтобы преднамеренно и сознательно убить меня. Райт покончил с собой, вероятно, потому, что не мог компрометировать свое правительство. Какими мотивами я мог руководствоваться, убивая Пишегрю? Это был человек, который был виновен вне всяких сомнений, его вина была
