Король пиратов. Удивительная история Генри Эвери и зарождение Золотого века пиратства - Шон Кингсли
Недалеко от Санто-Доминго пираты захватили испанский корабль, на котором нашли «65 000 песо серебром, немного золота и два ящика жемчуга большой стоимости». У островов Хуан-Фернандес около Чили они захватили торговое судно «с грузом 160 000 песо золотом… не хуже любого другого в мире: это было яркое зрелище, достаточное, чтобы ослепить глаза тех, кто смотрел на него». В конце концов «дикий пес» Красная Рука распрощался с жизнью, погнавшись за двумя кораблями, перевозившими серебро из Чили в Лиму (Перу). В завязавшейся перестрелке бортовой залп испанской артиллерии снес Красной Руке голову. Эвери, которого команда выбрала капитаном, получил свою долю добычи, состоявшей из «116 сундуков песо в виде монет, 72 брусков серебра, 15 мешков кованой посуды», предназначенной для пожертвования Пресвятой Деве в церковь, и «примерно 60 000 унций золота, частично в виде маленьких слитков, частично в виде песка»[88].
В конце лета 1693 года в бухте Ла-Коруньи бросили якорь четыре корабля. Они добрались до побережья Северной Испании, пройдя тысячу миль от Ла-Манша. Моряки, с любопытством разглядывавшие портовый город, раскинувшийся перед ними, как на картинке, испытывали смешанные чувства. Они добровольно согласились на это приключение, если не считать небольшой группы больных и раненых моряков, которых забрали из тюрьмы[89]. В течение многих войн эта бухта являлась пристанищем для флота Испании – смертельного врага Англии. Теперь две державы оказались партнерами в совместной экспедиции. Англичане знали, что недоверие взаимно: город тоже недоволен их прибытием. Чем быстрее флот разберется с документами и отправится в Америку, тем лучше.
Экспедицию окружали скандалы, все шло не так. Мероприятие, готовившееся с 1688 года, обернулось политическим кошмаром для самых великих умов. План принадлежал Артуро О’Бруину, ирландцу-католику и наемнику, вынужденному уехать в Испанию из-за разъяренных протестантов своего острова. О’Бруин не собирался жить тихо и к 1688 году добрался до поста фельдмаршал-лейтенанта Атлантического флота Испании[90].
На великосветском пиру правящая верхушка Мадрида выразила сожаление по поводу того, сколь много испанских кораблей потерпели крушение у берегов Испании и Америки. Если бы удалось поднять этот груз, королевская казна бы переполнилась. Испания конца XVII века сильно отличалась от Испании начала того же столетия. Золотой век закончился. Сейчас Британию и Испанию объединяла безнадежная задача – «уничтожить эти постоянные разбойничьи логова» в Вест-Индии, очистив моря от буканьеров[91]. Экспедиция по добыче сокровищ решила бы обе проблемы.
Большинство этих разбойников – английские пираты, которые беспрепятственно наведывались на Британские острова, не заботясь о том, что их могут упечь за решетку. В конце своего правления король Карл II признался испанскому послу в Англии дону Педро Ронкильо Брисеньо, что укрывательство пиратов на Ямайке – «трудноизлечимая зараза»[92]. После смерти брата новый король Яков II приказал губернаторам колоний заняться пиратами, однако пустое сотрясание воздуха результатов не дало. Чтобы избавить Америку от подобной угрозы, требовались хорошо вооруженные войска. Но кто их снарядит?
Затем пришло озарение. В 1687 году внимание Ронкильо привлекло триумфальное возвращение в Лондон Уильяма Фипса, отыскавшего сокровища испанского галеона Concepción у острова Эспаньола в Карибском море. Страну охватила золотая лихорадка, и прожектеры, стремившиеся быстро разбогатеть, ринулись заключать сделки в надежде добыть богатства с морского дна. Лондонские спекулянты «ликовали, подсчитывая деньги», писал Ронкильо[93].
Если бы Мадрид пообещал отдать О’Бруину часть сокровищ, поднятых с затонувших испанских кораблей, то его инвесторы вполне могли бы снарядить эскадру для борьбы с пиратами и контрабандистами. Испании же не пришлось бы платить ни единого песо. Время им благоприятствовало. Новый король Англии Вильгельм III заключил союз с Испанией против Людовика XIV, и теперь они бок о бок сражались в Девятилетней войне (1688–1697), объединенные «галопирующей» франкофобией. План предусматривал «дойти до Америк, спуститься к затонувшим кораблям, вооружить эскадру из пяти судов в качестве каперов, чтобы очистить те моря от врагов, пиратов и незаконной торговли, а также выбить врагов с любой из территорий Вашего Величества, которые они занимают»[94].
30 октября 1690 года О’Бруин, получивший звание адмирала, заключил договор на восемь лет. Условия выглядели достаточно разумно: королю Испании отходила треть всех добытых сокровищ, а также все пушки с обнаруженных под водой испанских военных кораблей и треть пушек с невоенных. Жалованье всем участникам, включая О’Бруина, предполагалось выплачивать из прибыли экспедиции. Испания ждала для себя золотой дождь[95].
В конечном счете план сорвался (а Генри Эвери решился на свой отчаянный шаг) из-за «мелкого шрифта». В мае 1691 года адмирал О’Бруин подписал соглашение, что две трети из тысячи нанимаемых им людей должны быть испанцами, а остальные – католиками римского обряда[96]. Эту немаловажную деталь О’Бруин держал в секрете и просто проигнорировал. В итоге это вышло ему боком.
Сделка предусматривала, что О’Бруин снарядит за свой счет флот из пяти фрегатов, самый большой из которых должен иметь водоизмещение не менее 600 тонн, нести не менее 50 пушек, 250 матросов и 100 солдат. Чтобы подсластить эту пилюлю, долю испанского короля впоследствии урезали с одной трети до одной пятой от всех полученных доходов. Однако ужесточились требования к источнику средств, которые может привлечь адмирал: инвесторы должны быть «испанцами или вассалами Его Величества или женатыми ирландцами, проживающими в Кастилии»[97]. Абсолютно невыполнимые условия.
Тем не менее О’Бруин, отчаянно желавший заключить сделку, поставил свою подпись и быстренько проигнорировал это условие. Чтобы повысить шансы на успех, в 1692 году он нанял Джона Стронга – того самого специалиста по погружениям, который обеспечил грандиозный успех Фипсу. Затем он привлек влиятельного купца и одного из учредителей Банка Англии сэра Джеймса Хублона. Получив 40 000 фунтов от сэра Джеймса и других крупных предпринимателей лондонского Сити[98], адмирал смог нанять экипажи для 50-пушечного корабля Charles II, 44-пушечного Santiago (James), 24-пушечного Espiritu Santo (Dove) и небольшого корабля-разведчика Seventh Son. Его флагманским кораблем стал Nuestra Señora de la Concepcion, вооруженный 54 орудиями. В конце лета 1693 года после успешного испытания водолазного снаряжения Стронга в Темзе флот О’Бруина приготовился отплыть
