Цельнометаллическая оболочка (Старики и Бледный Блупер) - Густав Хэсфорд
У Безумного Эрла на плече висит автоматическая винтовка М-16, но в руках он держит еще и ружье «Ред райдер». Он тощий, будто из концлагеря сбежал, а все лицо его состоит из длинного острого носа и пары запавших щек по бокам головы. Глаза кажутся еще больше под толстыми стеклами, а одна дужка дымчатых очков, что выдают в морской пехоте, прикручена проволокой, которой могло бы быть и поменьше. Зверь поднимает пулемет М-60 и упирает приклад в бедро, направив черный ствол вверх под углом в сорок пять градусов. Безумный Эрл поворачивается к Ковбою и говорит:
— Надо б нам поторапливаться, братан. Мистер Недолет нам пизды даст, если опоздаем.
Ковбой собирается, - Так точно, Граф. Но ты с Шутником сначала переговори. Мы на острове вместе были. Он про тебя такое напишет - знаменитым станешь.
Безумный Эрл глядит на меня. Лицо его не выражает ничего.
— Именно так. Меня Безумный Эрл зовут. Гуки меня любят страшно, покуда я их не грохну. Потом уже не любят.
Я ухмыляюсь.
Безумный Эрл тоже ухмыляется, показывает большие пальцы и говорит: - Выдвигаемся, Ковбой - и выводит отделение из кинотеатра.
Ковбой делает несколько шагов к двери, оборачивается, машет рукой, улыбается.
Показываю ему средний палец.
Когда Ковбой уходит за своими, мы со Стропилой смотрим мультики про розовую пантеру. Потом берем свои винтовки и отправляемся в лавку, которая по виду ничем не отличается от обычного склада. Покупаем там разную недорогую хавку.
Стоим в очереди, чтобы расплатиться за еду военными платежными чеками. Стропила мнется, придумывает, как бы получше сказать.
— Шутник, я на операцию хочу. Я в стране уже почти три месяца. Три месяца. А чем занимаюсь? Только рукопожатия щелкаю на наградных церемониях. Мне надоело уже.
Он протягивает чеки миловидной кассирше-вьетнамке.
Когда мы выходим за дверь, юный вьетконговец-стажер насильно заставляет разрешить ему почистить мне ботинки, а тем временем его старшая сестренка демонстрирует свою грудь Стропиле.
— Не гоношись, Строп, ради твоей же пользы. Успеешь ты еще на операцию.
— Шутник, помоги, а? Как я смогу учить географию, если мира не видел? Забери меня с собой в Фу-Бай. Договорились?
— Ага, а там тебя замочат на первом же выезде, и я же буду виноват. Вернусь на гражданку, а там твоя мамочка меня разыщет. И до усрачки меня от мудохает. Нет, Строп. Ответственности за твою жопу я нести не хочу.
— Ты уже ее несешь. Я же только младший капрал.
Мы со Стропилой заходим в контору Объединенных
организаций обслуживания вооруженных сил и обмениваемся шуточками с девчонками, которые в ответ хлопают глазами и угощают нас бубликами. Мы спрашиваем девчонок, не думают ли они, что с этими бубликами мы должны удовлетворять свои плотские желания, а они отвечают, что больше, чем дырка от бублика мы не заслужили.
В конторе лежат кучи писем, которые пишут нам дети из Америки.
Дорогие Солдаты:
Мы узнали, что во Вьетнаме все самые смелые, живые или мертвые. Мы все стараемся помочь вам вернуться домой в свои дома. Мы помогаем Красному кресту помогать солдатам. Мы поможем вам и вашим союзникам вернуться обратно. Если можно, мы пошлем вам подарки.
С приветом из вашей страны,
Чери
Дорогой боевой товарищ:
Мне восемь лет. У меня есть брат. У меня есть сестра. Там, наверно, грустно.
Искренне Ваш,
Джефф
Дорогой американец:
Мне хотелось бы поговорить с тобой по-настоящему, а не через открытку. У нас есть собака, она такая классная. Она черная, с длинными волосами. Меня зовут Лори. Я всегда буду упоминать о тебе в своих
молитвах. Скажи всем, что я люблю их всех, и тебя тоже. Ну, пока.
Твой друг Лори
Стропила пишет письмо матери.
Достаю черный маркер и рисую жирное «X» на числе на крутом бедре голой женщины, которую я нарисовал на фанерной перегородке позади своих нар. На моем бронежилете, на задней стороне - уменьшенная копия той же самой женщины.
Практически у каждого морпеха во Вьетнаме есть свой календарь срока службы - обычных дней и еще бесплатного приложения за то, что он морпех. Некоторые рисуют их маркерами на бронежилетах. Некоторые украшают ими каски. Рисунки бывают разные, но самый популярный - девушка с большим бюстом, которая разлинована на кусочки, как сборная картинка-головоломка.
Статья, которую я пишу это шедевр на самом деле. Требуется настоящий талант, чтобы убедить людей в том, что война - это захватывающее приключение. Приезжайте все в экзотический Вьетнам, жемчужину Юго-Восточной Азии, здесь вы познакомитесь с интересными людьми, наследниками древней культуры, которые пробудят в вас интерес к жизни...
Валюсь в койку. Пытаюсь заснуть.
Заходящее солнце заливает оранжевым светом рисовые поля за проволочным заграждением.
Полночь. Где-то под нами, в деревне Догпэтч, гуки запускают фейерверки, отмечая вьетнамский Новый год. Мы со Стропилой забрались на жестяную крышу нашей хибары, откуда хорошо видны салюты, которые запускают с аэродрома Да-Нанга.
Не прекращая жевать, Стропила говорит:
— Я думаю, объявят перемирие, ведь Тет у них большой праздник.
Пожимаю плечами.
— Ну, наверное, из-за того, что сегодня праздник, особенно трудно отказаться от удовольствия пострелять по тем, кого уже давно пытаешься убить.
И вдруг «у-у-у-ш-ш-ш...»
Это по нам.
Стропила, раскрыв от изумления рот, вскакивает на ноги. Он смотрит на меня как на сумасшедшего.
Мина разрывается в пятидесяти ярдах от нас.
Повсюду вокруг холма оранжевые пулеметные трассеры взмывают к небу. В противника летят мины. Бьет артиллерия. Ракеты летят на нас. Осветительные заряды вспыхивают над рисовыми полями. Ракеты горят, плавно опускаясь вниз на миниатюрных парашютах.
Пару секунд прислушиваюсь, потом хватаю за шкирку Стропилу и тащу его обратно в хибару.
— Хватай оружие.
Беру свою М-16. Щелкаю магазином. Кидаю набитый магазинами патронташ Стропиле.
— Заряжай.
Ракеты мерцают как фотовспышки.
Нападению подверглись все основные объекты Вьетнама, имеющие военное значение.
В Сайгоне посольство Соединенных Штатов захвачено отрядами партизан. Термин «укрепленный район» отныне потерял свое значение. Всего в пятидесяти ярдах дальше по холму, возле генеральских апартаментов, группа
