Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко
Атаман тут же отдал приказ готовиться к выступлению, а сам начал диктовать своему письмоводителю приказ по казачьему корпусу. В этом приказе Платов особо подчеркивал справедливый характер борьбы, которую вела русская армия. Особое внимание он обратил на то, что сражения предстоят жестокие, чтобы казаки, лишившиеся в бою лошадей, бились пешими до последнего вздоха, чтобы легкораненые не покидали боевых позиций, своего места в боевом строю и каждый бился бы до изнеможения сил. «Мы должны при самом начале показать врагам, что помышляем не о жизни, но о чести и славе России», – завершил свой приказ Платов[561].
Наполеон, верный своему основному стратегическому принципу, стремился в одном, генеральном сражении разгромить русскую армию и принудить Россию к капитуляции. Горя желанием нанести немедленное поражение прежде всего Первой Западной армии русских, он вел свои дивизии через Ковно на Вильно, но, несмотря на быстроту движения, русских там уже не застал. Идя по пятам армии Барклая, Наполеон одновременно направил крупные силы для преследования и разгрома Второй Западной армии князя Багратиона. В общей сложности, против шести дивизий Багратиона он бросил одиннадцать своих полнокровных дивизий. Тяжко приходилось и Барклаю де Толли, который со своими двенадцатью дивизиями сражался против семнадцати отборных французских дивизий.
Корпус Платова быстро включился в боевые будни войны. Казачья разведка действовала точно и неутомимо и вскоре донесла, что противник приближается к Гродно, где остановился платовский корпус. Атаман срочно отправил из города запасы продовольствия, главную аптеку, амуницию, различное казенное имущество, оружие. Погруженное на телеги, все это под охраной конных казаков было отправлено вглубь страны. Всего более трех тысяч подвод отправил Платов из Гродно, о чем Платов доложил Багратиону[562].
Семнадцатого июня стало известно о намерении короля Вестфальского Жерома Бонапарта переправиться через Неман. Платов, рассыпав казачьи сотни вдоль правого берега Немана, приказал сжечь мосты у Гродно, огнем 2-й Донской конно-артиллерийской роты значительно замедлил переправу противника на плотах и медленно отступил к Лиде. Причем, арьергард корпуса все время находился в соприкосновении с передовыми конными частями неприятеля[563].
В Лиде Платова ждал приказ императора Александра о дальнейших действиях корпуса. Атаман прочитал приказ, но ничего нового для себя не нашел, ибо без него знал, что его казакам придется прикрывать отступление Второй Западной армии князя Багратиона.
В городе среди гражданского населения царила суматоха и легкая паника. Гражданские власти Лиды суетились, не в состоянии предпринять разумные и четкие меры по эвакуации продовольствия, фуража и больных. Располагая крайне ограниченным временем, Платов прежде всего эвакуировал сто тридцать раненых и больных в сторону Марково, Молодечно и Вилейки. Большие запасы сапоожного товара, сукна, муки, сухарей, овса и сена, которые не на чем было вывезти, Платов «приказал полкам разобрать, чтобы не оставить ничего неприятелю», а муку и сено, «какое осталось, предать огню»[564].
На следующий день атаман покинул город. Хмурые тучи укутали небо, шел не по-летнему холодный дождь. Казаки медленно отступали под неистовыми потоками проливного дождя, полоскавшего вторые сутки. Дороги и поля покрылись водой. Жара, за несколько дней до этого изнурявшая донцов, сменилась резким похолоданием. Изможденные лошади падали и издыхали, казаки терпели страшную нужду в продуктах питания. Иногда делались короткие привалы, казаки пытались разводить костры, но дождь быстро гасил их. К утру, окоченевшие, промерзшие донцы двигались вперед, а неприятель, воодушевленный успехами первых дней, беспрестанно напирал на них.
Вслед за казаками, а иногда и раньше них, уходили из своих деревень белорусские крестьяне. При этом они срывали с крыш домов солому, прятали двери, ставни, разбирали на дрова заборы и поджигали свои жилища. Больно было смотреть российскому крестьянину, как вытаптывались родные нивы с высокими изумрудно налитыми хлебами, как сжигались целые русские деревни, где столетиями кипела жизнь не одного поколения людей. А заунывный звон колоколов сельских церквей, призывавший жителей прятаться от врага, рвал и без того встревоженные души людские…
Двадцать первого июня и на следующий день казакам Платова пришлось выдержать серьезные столкновения с передовыми войсками маршала Даву в районе Вишнева, Закревщины и Гудинентах. «Вчерашнего числа ввечеру при самых сумерках неприятель, наступавший на меня от корпуса маршала Даву, имевшего сегодня ночлег в местечке Вишнево, с отряженной от меня командой имел сражение при селении Закревщине, при котором он разбит и отретировался назад, – сообщал атаман Багратиону. – Убито у него до ста человек и взято в плен, как вчера, так и сегодня 1 офицер 9-го уланского полка, 1 унтер-офицер и 19 рядовых из кавалерии и пехоты 4-й дивизии, состоящей под командой генерала Дессе. Сегодня поутру наступает на меня неприятель у селения Гудинентах, и я, отразивши его, решился идти на селение Бакшты», – заключал атаман свое послание Багратиону[565]. Донцы убитыми потеряли в этом бою сотника Котельникова и одного казака, а ранеными трех казаков[566].
Двадцать четвертого июня Платов переправил свой корпус через Неман у Николаева, предполагая идти на Минск, чтобы соединиться с 1-й армией Барклая де Толли. Однако на следующий день он получил извещение Багратиона о том, что Минск занят неприятелем и приказ двигаться через Новогрудок, Столовичи, Снов к Несвижу на соединение со 2-й армией[567].
Двадцать шестого июня на этом пути он дал бой у местечка Кареличи Минской губернии французско-польской кавалерии, двигавшейся тремя колоннами. Противник первым начал атаку. Платов бросил в бой Атаманский полк, а также полки подполковника Грекова 18-го, полковников Иловайского 10-го, Иловайского 11-го, подполковника Харитонова 7-го.
Умело дравшиеся поляки и французы на равных бились с донцами в течение двух часов. Но, когда к полю боя на рысях подошли казачьи полки генерал-майора Иловайского 5-го, генерал-майора Карпова 2-го и полковника Сысоева 3-го, противник отступил по дороге к городу Новогрудку[568]. Преследовать его из-за наступивший ночи было опасно.
Атаман отвел корпус к местечку Мир, в трех верстах от которого остановился, чтобы собрать все казачьи отряды, шнырявшие по окрестностям этого небольшого селения. Матвей Иванович и не подозревал, что сельцо это вскоре прославит его казаков, а само название его станет известно во всей русской армии, как место, где будет одержана первая, пусть небольшая, но такая важная в морально-психологическом отношении, победа над наступающим врагом.
Атаман собирался в тот же день следовать к Несвижу, когда неожиданно прибыл нарочный с приказом Багратиона «остановиться в Мире… и удержать сей пункт». Предстояло любой ценой задержать противника у Мира, чтобы дать возможность изнуренной и обессиленной непрерывным отступлением Второй Западной армии оторваться от противника, отправить раненых в тыл,
