Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

разгар мазурки к нему подошел министр полиции генерал от инфантерии А. Д. Балашов и доложил, что только что примчавшийся от генерала Орлова-Денисова курьер сообщил о переправе французов через Неман. Стараясь не будоражить веселящееся общество, император еще некоторое время пробыл на балу, а потом уехал. Наутро появилась его прокламация к войскам, в которой говорилось: «Из давнего времени примечали мы неприязные против России поступки французского императора, но всегда кроткими и миролюбивыми способами надеялись отклонить оные. Наконец, видя беспрестанное возобновление явных оскорблений, при всем нашем желании сохранить тишину, принуждены мы были ополчиться и собрать войска наши; но и тогда, ласкаясь еще примирением, оставались в пределах нашей империи, не нарушая мира, а быв токмо готовыми к обороне. Все сии меры кротости и миролюбия не могли удержать желаемого нами спокойствия. Французский император нападением на войска наши при Ковно открыл первый войну. И так, видя его никакими средствами непреклонного к миру, не остается нам ничего, как призвав на помощь Свидетеля и Защитника правды, всемогущего Творца небес, поставив силы наши противу сил неприятельских. Не нужно мне напоминать вождям, полководцам и воинам нашим о их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян, Воины! Вы защищаете Веру, Отечество, свободу»[555].

Тринадцатого июля Александр I отправил к Наполеону генерал-адъютанта, члена Государственного совета Александра Дмитриевича Балашова. – Хотя, впрочем, между нами сказать, я не ожидаю от сей присылки прекращения войны, – сказал император, прощаясь с Балашовым, – но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы.

В Вильне Балашов был принят Наполеоном. За обедом разговорились. – Какая дорога ведет в Москву, генерал? – с легкой издёвкой спросил Наполеон. Балашов, на секунду оторвавшись от еды, ответил:

– Ваше величество, этот ответ меня затрудняет: русские говорят так же, как и французы, что все дороги ведут в Рим. Дорогу на Москву выбирают по желанию: король Карл Двенадцатый шел через Полтаву[556].

Сделав вид, то не понял вполне красноречивого и откровенного намека Балашова, Наполеон продолжал:

– На кого же вы рассчитываете, генерал? Англичане ничего не могут вам дать; денег у них нет у самих, и вы разорите совершенно свои финансы, которые уже расстроены. Шведы! Их судьба всегда такова, чтобы быть управляемыми сумасшедшими, то они ни на что не могут быть вам полезны. Но подождите немного, посмотрим еще, что сделают шведы, когда вы будете в плохих условиях!.. Турки то же. Обе эти державы не преминут отвернуться от вас, лишь только представится для этого удобный случай.

Наполеон немного помедлил, потом сказал:

– Вам недостает хороших генералов. Багратион еще лучший… Что касается Беннигсена, уверяю вас, что я никогда не замечал в нем никаких достоинств, каким образом он вел себя в Эйлау, во Фридланде! И вот он, постаревший на пять лет (он всегда был слаб и делал ошибку за ошибкой), что же будет теперь?.. Я знаю, что император Александр стал сам во главе командования армией. Почему это? Стало быть, он берет на себя ответственность за поражение? Война это мое ремесло, я к нему привык. Для него это не то же самое, он император по рождению, он должен управлять и назначить генерала для командования.

Тут Наполеон обратился к молчаливому Коленкуру, бывшему послу Франции в России: «Ну! Что же вы ничего не говорите, старый куртизан петербургского двора? Что, лошади генерала готовы? Дайте ему моих, ему предстоит длинный переезд».

Потом, оборотясь к маршалу Бертье, начальнику главного штаба, сказал: «Александр, вы можете дать генералу прокламацию – это не секрет»[557].

Первая схватка донцов с французами в Отечественной войне 1812 года произошла тринадцатого июня у местечка Антоколь, располагавшемся между Ковно и Вильно. Лейб-гвардии казачий полк во главе с генералом В. В. Орловым Денисовым, являвшийся аръергардом Первой русской армии, атаковал здесь французскую кавалерию маршала Нея. В завязавшемся сражении казаки уничтожили несколько десятков французов, захватив «в плен командира эскадрона графа Сегюра и 7 человек солдат. В этом деле лейб-казаки потеряли убитыми: двух казаков и 10 лошадей и ранеными: 6 казаков и 8 лошадей. Это были первые жертвы Дона, принесенные на алтарь Отечества в 1812 году»[558].

Четырнадцатого июня в три часа пополудни донского атамана Платова разбудил дежурный офицер и вручил пакет от начальника штаба 1-й Западной армии генерал-лейтенанта Н. И. Лаврова[559]. Предчувствуя недоброе, Матвей Иванович рассургучил пакет.

«От начальника Второго корпуса генерал-лейтенанта Багговута, – говорилось в послании Лаврова, – получен от 12-го числа сего месяца к господину главнокомандующему рапорт, что неприятель сделал на нашу сторону того числа переправу выше Ковны верстах в шести ниже местечка Понмуни. Пехота переправляется перевозными лодками, и малая часть кавалерии уже на нашей стороне, а пехоты много и заняла часть леса над рекой. С казаками была уже перестрелка… Его превосходительство приказал о сем известить ваше превосходительство, дабы приказали собрать всех казаков и действовать вправо».

Вскоре Платов получил приказ военного министра Барклая де Толли к войскам Западных армий с призывом отразить Наполеона. В нем говорилось: «Воины! Наконец приспело время знаменам вашим развиться пред легионами врагов всеобщего спокойствия; приспело вам, предводимым самим монархом, твердо противостать дерзости и насилиям, двадцать уже лет наводняющим землю ужасами и бедствиями войны! Вас не нужно воззывать к храбрости, вам не нужно внушать о вере, и о славе, о любви к государю и Отечеству своему: вы родились, вы возросли и вы умрете с сими блистательными чертами отличия вашего от всех народов. Но ежели, сверх ожиданий, найдутся среди вас немощные духом храбрости, ежели они не ободрятся бессмертными подвигами предшественников ваших, поразивших некогда страшного в Европе Карла XII, помрачивших славу Фридриха Великого, низложивших гордость и силы оттоманские – ежели не ободрятся они примером многих из сподвижников ваших, недавно торжествовавших над самими нынешними врагами нашими во всех пределах Италии, на стенах Мантуанских и на вершинах гор Альпийских, недавно с честию отражавших нашествие их на Отечество наше, то укажите сих нещастных, без боя уже побежденных – и они изгнаны будут из рядов ваших. Да останутся в них одни надеявшиеся на мужество свое; да летят они на поле чести, восклицая: «С нами Бог, разумейте языци и покоряйтеся и да возвратятся в недра семейств своих, встречаемые песнию: «Славно бо прославися!»[560]

Война! Матвей Иванович давно готовился к ней, но сердце старого воина дрогнуло, когда он прочитал эмоциональный приказ военного министра о начале войны с французами. Война! Теперь все силы на разгром коварного