Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - Олег Андреевич Сукаченко
Как бы то ни было, я должен с сожалением констатировать – мне не повезло с учителями! В большинстве случаев это были крайне невежественные и зашоренные люди с диктаторскими замашками и желанием загнать всех нас, своих учеников, «за Можай»! Странно, что мы у них вообще учились «чему-нибудь и как-нибудь». С тем большим уважением и теплотой я вспоминаю о хороших преподавателях, которые хоть и редко, но все-таки, каким-то чудом, попадали в наш интернат.
Одной из таких классных, во всех смыслах, учительниц (она, помимо всего прочего, была и нашей классной руководительницей) стала Валентина Михайловна Куркина. За ее маленький рост и большие пропорции мы прозвали ее Колобком – не помню уже точно, нравилось ли ей это прозвище. Но сама Валентина Михайловна пользовалась среди детдомовцев огромным авторитетом. Во-первых, она никогда не жаловалась на нас старшим – уже только за это ее можно было уважать бесконечно! Во-вторых, Колобок, будучи достаточно строгой учительницей, тем не менее, всегда была готова прийти на помощь, если видела, что ученик честно пытается освоить материал, но у него не получается.
Так, скажем, мне всегда плохо давались алгебра с геометрией – как раз те самые предметы, которые преподавала нам Валентина Михайловна. Больше двойки за контрольную по этим дисциплинам я почти никогда не получал. Хотя, по совести говоря, для меня и двойки было много. Единица – вот единственно возможная оценка за мои познания в математике.
Но Колобок жалела меня, а потому, дабы хоть как-то выправить сложную ситуацию, и зная мой всепоглощающий интерес к истории, она давала мне задание подготовить доклад касательно биографии какого-нибудь Рене Декарта. На следующем уроке, порывшись предварительно в библиотеке, я блестяще рассказывал в классе об основных вехах жизни французского математика и получал заслуженную пятерку, которая уравновешивала полученную до этого двойку.
С помощью таких вот маленьких хитростей, проистекающих от великодушного ко мне отношения Валентины Михайловны, я и разруливал свои проблемы с точными науками. Колобок просто освобождала меня от решения уравнений (в чем я был откровенно слаб) и заменяла их на чтение лекций (в чем я был, безусловно, силен). Причем, формально никак не придерешься – ведь доклады эти тоже касались математики.
Одним словом, Валентина Михайловна всегда была очень добра ко мне. Она все время говорила: «Олег, у тебя светлая голова! Ты умный, талантливый парень и обязательно должен учиться. Слышишь? Не обращай ни на кого внимания – иди своей дорогой! Настанет день, когда тебе нужно будет делать выбор – кем стать, куда направить свои стопы? Было бы замечательно, если бы к тому времени ты уже определился с тем, что тебе по-настоящему интересно. Потому что, если уж и тратить свою жизнь на какое-то дело, то только на любимое! Мне кажется, что твое призвание – слово. Тебе нужно выбрать профессию, связанную с языком. Ты просто обязан поступить в институт, как бы тяжело тебе не было!».
Все эти речи, сколь бы приятными они мне не казались, туманили мой мозг – какой на хрен институт?! У нас за все тридцать лет существования «сиротника» в высшие учебные заведения поступили две с половиной калеки умственного труда, их имена всегда произносились в интернате с особым придыханием. А вы хотите сказать, будто я, простой детдомовский парень, без родительской поддержки и блата смогу поступить в институт?! Да скорее небо упадет на землю, чем я заделаюсь студентом! Так я думал тогда, слушая свою любимую классную руководительницу. Но она знала, что делала – мечта о высшем образовании с тех пор прочно засела в моей голове.
Как же все-таки важно всем нам на тяжелых жизненных дорогах (а у кого они легки?) хотя бы изредка встречать таких хороших людей, которые искренне и с любовью направят нас на путь истинный. Развеют сомнения, вдохнут уверенность в своих силах! И даже если вы изначально не прислушаетесь к их мудрым советам, то потом обязательно вспомните этих людей с благодарностью! Так в мире сеется и прорастает добро…
Эх, что не говори, а у каждого человека, даже у самого последнего сироты, должен быть кто-то, кому он не безразличен! Ведь кто я был для Валентины Михайловны? Один из тридцати хулиганистых обалдуев, которые доставляли ей немало проблем. Но она как-то разглядела в маленьком, несформировавшемся еще Головастике, ростки разума, о которых я тогда не подозревал, и указала мне на них: «Вот, смотри – ты не «пропащий сукин сын», как утверждают некоторые мои нерадивые коллеги! Иди вперед, пробуй, дерзай – и у тебя все получится!». Спасибо вам, дорогая моя учительница, за ваше неравнодушное, человеческое ко мне отношение! Ведь это такая удивительная редкость в интернате. За годы жизни в нем я прошел через очень жесткие испытания, выдержал все удары судьбы, а супротив вашей доброты устоять не смог – слава богу!
Глава 28
История – слишком серьезное дело,
чтобы доверять ее историкам
Иан Маклеод, английский политик
Однажды, уже в старших классах школы, наш учитель истории Валерий Яковлевич попросил перечислить ему все основные события и даты развития Государства Российского, начиная с опричнины Ивана Грозного и заканчивая балаганом Михаила Меченного. Надо ли вам называть имя единственного человека, который сумел на отлично справиться с таким непростым заданием? Вы сейчас как раз читаете книгу этого умного мальчика.
Другими словами говоря, я не только помнил все самые ключевые даты русской истории, но и мог достаточно подробно рассказать, что в ту или иную историческую эпоху в нашей стране происходило. А виной моему ученическому всезнайству (но, ни в коем случае, не зазнайству!), как обычно, были книги.
В то время я серьезно пристрастился к чтению историко-мемуарной литературы и сыпал на уроках такими малоизвестными фактами, что даже у преподавателя дух захватывало! Отчаявшись пробудить в детдомовских учениках любовь к своему предмету (что было неудивительно – они были равнодушны и ко всем остальным дисциплинам тоже), Валерий Яковлевич нашел в моем лице единственного благодарного слушателя и собеседника.
И хотя я с ним порой не соглашался и даже спорил на исторические темы, он ставил мне аж по две пятерки за урок, чем вызывал искреннее
