Бездомные девяностые. Разговор с великим бомжом. Подлинная история ЦБФ «Ночлежка», рассказанная ее основателем - Валерий Анатольевич Соколов
Я, конечно, поинтересовалась у секретаря принца, что мы будем делать с охраной из ФСБ. Меня успокоили, что все “схвачено”. Профессиональное чутье подсказывало, что назревает международный скандал, а это для журналиста – минута славы! Но все прошло более-менее гладко. Принц Майкл почти вписался в тайминг нашего сценария, пообщался с бездомным, удивился его элегантному виду, купил газету, сфотографировался и отбыл восвояси на черном лимузине. А вот нас под белы рученьки повели в служебное помещение у входа в метро… Ментам фотосессия внука короля Георга V очень не понравилась. Посему меня попросили засветить пленку, ссылаясь на то, что нарушена секретность, и в кадр могли попасть сотрудники милиции. Но не на тех напали. Пришлось соврать, что фотоаппарат и пленка – собственность британской королевской семьи, а порча их имущества бросит тень на Россию как на страну с ментовским беспределом. Душители демократии решили отпустить нас восвояси. И даже не отреагировали на то, что мой подопечный закурил в вестибюле станции.
Зато на следующий день на реплику принца “Я слышал, у вас из-за меня вчера были неприятности” я имела полное право ответить в духе Джеймса Бонда: “Ну что вы, Ваше Высочество. Это моя работа!”»
Тут-то и случилось самое интересное: у нас продолжались финансовые трудности, которые после приезда Его Королевского Высочества еще и усугубились, потому у многих в городе сложилось впечатление, что если наш патрон принц Майкл, то у него во дворце стоит специальный сейф для «Ночлежки». Чего не было, естественно, – вообще никаких финансовых отношений: просто имя, которое мы могли писать.
До конца не понимаю, в чем заключается патронаж в этой ситуации, может быть, для обоюдных амбициозных целей?.. Но на сайте принца Майкла, кстати, до сих пор написано, что он – патрон «Ночлежки», а вот она, привозившая уже без меня датскую принцессу, благополучно или намеренно об этом забыла.
19. Пираты адмиралтейского канала: как рейдеры все погубили
Я видел секретные карты,
Я знаю, куда мы плывем,
Капитан, я пришел попрощаться
С тобой и твоим кораблем.
И. Кормильцев. Титаник
После визита принца Майкла в 2001 году мы активно вернулись к идее законопроекта о бездомности – проявляли чрезвычайную активность в информационном плане: регулярно проводили пресс-конференции по различным проблемам, связанным с бездомными. Нам нужно было отслеживать резонанс от этих пресс-конференций в информационном поле – тогда я познакомился с компанией, которая называлась ЭКРО, и ее директором Андреем Коротковым. Эта компания выпускала справочник по тарифам и услугам средств массовой информации Северо-Запада, и в том числе они предоставляли услуги по мониторингу СМИ по определенным тематикам. Нас интересовал, конечно же, мониторинг, связанный с бездомными: что газеты пишут о бездомности, о чем говорят на радио и телевидении, – мы тогда готовили пакет документов для депутатов Госдумы, показывающий некую общественную заинтересованность. В то же время продавцы продолжали испытывать безумное давление со стороны милиции, которая препятствовала продажам газет без патентов. И мы надеялись, что такой подход, как анализ рынка и продаж, изменит ситуацию. Он очень понравился нашим партнерам из Шотландии – и они настояли на том, чтобы мы провели исследование фокус-группы – как потенциальные покупатели и вообще петербуржцы относятся к газете «На дне». ЭКРО, как нормальная консалтинговая бизнес-структура, организовала пять или шесть групп, где обсуждалась концепция газеты «На дне», система ее продажи, сами продавцы. Общее мнение у всех этих фокус-групп было, что название газеты негативное и отталкивающее, а наши продавцы не вызывают какого-то доверия, желания подойти к ним и прочее. В эти группы входили люди, которые ни разу газету «На дне» в руках не держали до этого, а может быть, даже ни разу не сталкивались с ней на улице. И они оценивали это с точки зрения того, что проект только должен появиться. В итоге была составлена общая рекомендация, что имидж продавцов надо бы менять, да и сам А3‑й формат газеты не очень удобный, и цвета в газете нет – она черно-белая, – в общем, сплошные минусы. И тогда впервые начали раздаваться голоса внутри редакции и со стороны тоже: «А может быть, стоит поменять название?..» Потому что смена названия была одной из рекомендаций маркетингового исследования. Но я противился изначально, потому что никакой смены названия для меня быть не могло: «На дне» – это «На дне». И я приводил самый последний железобетонный аргумент, что «На дне» выходило в Москве еще до Революции: это старейшая газета – мы должны уважать историческую правду, ведь мы аксакалы. Покажите мне еще одну уличную газету для бездомных начала ХХ века!.. Не было таких – мы первые и единственные. А то, что с 1909-го до 1994‑го был перерыв – так мы не виноваты.
К тому моменту я пытался выбить помещение под редакцию от КУГИ, чтобы мы платили не 2000 баксов, как на Апрашке, а шли по льготной аренде – 10 % от ставки. По закону СМИ относятся к социально значимым организациям, соответственно, на них распространяется льгота по арендной ставке. Поэтому имело смысл биться за это. И я подал заявку в Комитет по управлению городским имуществом, чтобы нам предоставили пространство под редакцию от 100 метров. Ее одобрили и вынесли на заседание городской комиссии. А председателем на том совещании, кстати, была Наталья Евдокимова – депутат ЗС и председатель Комиссии по соцвопросам, которая помогала нам с программой профилактики бездомности. Нам дали пространство (с эркером!) на Адмиралтейском канале в доме красного кирпича аккурат напротив нынче модной Новой Голландии – и это существенно облегчило наше финансовое положение, потому что в общей сложности мы должны были платить всего около 120–140 долларов в месяц.
К тому моменту Марина Дмитриева уже устала быть главным редактором и сложила полномочия, просто перейдя в состав редакции. Вместо нее редактором стал Аркадий Тюрин, перебравшийся в Петербург из Новосибирска, где у него ничего не получилось с «На дне в Сибири». Он начал активно лоббировать смену названия и формата, но тоже перестал справляться с обязанностями
