Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом
В ранней рукописи, содержащей эту историю и выполненной по заказу Генриха II, ландграфа Гессенского, есть три изящные миниатюры с изображением Виллехальма и Арабаль. Они стоят лицом друг к другу за шахматной доской. На одной из них он наставляет ее в христианстве. На другой она учит его играть в шахматы. Рукопись, написанная в 1334 году, должна была отразить роскошь двора Генриха II, где шахматы были в почете[132].
Шахматы, секс и инцест
К началу XIV века метафора шахмат как таинства любви стала общепринятой. В изобразительном искусстве сцена игры в шахматы между мужчиной и женщиной символизировала романтику. Представьте, если бы сегодня такую сцену изображали на валентинке вместо сердечек или купидонов! Образы разнополых пар встречаются на панелях шкатулок из слоновой кости или на обратной стороне зеркал, предназначенных для личного пользования дам знатного происхождения.
Иногда любовная аналогия обнаруживается и в графических деталях. На изящном зеркальце из слоновой кости в Лувре изображены мужчина и женщина, играющие в шахматы в беседке. В образах двух свидетелей игры мы обнаруживаем признаки, которые не оставляют сомнений в сексуальном подтексте. Свидетель, изображенный на стороне мужчины, держит в руках птицу с длинными ногами и длинной шеей. Свидетель на женской стороне держит кольцо, достаточно большое, чтобы птица могла просунуть в него голову. Аналогичные экспонаты из слоновой кости (в Музее искусств Кливленда, музее Уолтерса в Балтиморе, Музее Виктории и Альберта в Лондоне и Художественно-историческом музее в Вене) повторяют эту сцену без свидетелей, но складки на платье женщины образуют такое же углубление на коленях, намекая на ее гениталии.
Забавная пародия на влюбленных игроков из высшего общества обнаруживается на шкатулке из слоновой кости, изображающей сказку о блудном сыне. На одной из панелей герой играет в шахматы с проституткой. Играет, очевидно, со ставками, поскольку он раздет до нижнего белья. В то время как на большинстве изображений с эротическими шахматами игроки облачаются в экстравагантные наряды, этот образ деконструирует традиционный сценарий так, чтобы обнажить похотливое мужское тело[133].
Шкатулка из слоновой кости с изображением пары, играющей в шахматы. Франция, вторая четверть XIV в.
На этой шкатулке из слоновой кости блудный сын изображен раздетым до нижнего белья во время шахматной партии с проституткой. Франция, XIV в.
Игра в шахматы, как и ритуал ухаживания, какими бы утонченными ни были символы или язык эвфемизмов, скорее всего, завершалась плотскими утехами. Предупреждали ли матери своих дочерей о необходимости беречь добродетель, прежде чем те садились играть в шахматы с мужчиной? Поскольку шахматная доска расценивалась как территория сексуализированных намеков, считалось, что для женщин она представляла особую опасность.
Одна из самых леденящих душу историй в этом отношении – «Роман о графе Анжуйском», написанный в 1316 году. У овдовевшего графа была очень красивая дочь, которая знала все «правила, приемы и хитрости» шахмат. Ее отец никогда не мог поставить ей мат, если только она не поддавалась ему[134].
Однажды он позвал свою дочь сыграть. «Он велел принести шахматную доску, которая была вся инкрустирована гагатом и слоновой костью. Все фигуры… были искусно выполнены, каждая представляла маленькую скульптуру». Дочь села напротив него, и они начали играть. К сожалению, отец потерял бо́льшую часть фигур, и вскоре у него остались только замок (ладья) и шут (епископ). У девушки оставались рыцарь, шут, замок, королева и две пешки. Когда она собиралась взять его замок, он взглянул ей в лицо, и исключительная красота девушки поразила его в самое сердце.
И тогда ему в голову пришла ужасная мысль!.. В глубине души он испытывал непреодолимое желание вовлечь ее в порок… Он не смог противиться такому предосудительному искушению и вскоре потерял интерес к игре. Увы! Для него было бы лучше, окажись он закованным в кандалы или распятым на кресте, чем вынужденный играть в шахматы.
Отец стал жертвой извращенной навязчивой идеи: он возжелал свою дочь. Не колеблясь, он сообщил ей об этом желании изысканным языком, свойственным сословию, которому они принадлежали:
Ваша красота поразила меня с такой силой, что я отдаюсь вам, полностью покоренный, связанный по рукам и ногам… Я должен заручиться вашим согласием, чтобы удовлетворить все мои желания… Дочь, которая может хоть немного облегчить муки, терзающие ее отца, не должна обрекать его на долгие страдания.
Невинная дочь не была уверена в значении сказанных им слов, поэтому он вновь выразил свою мысль в менее двусмысленном ключе: «Дочь моя… Я поражен страданием столь жестоким, что оно съедает меня заживо… до такой степени, что мне придется возлечь с тобой и испытать то естественное чувственное наслаждение, которое влюбленные называют изысканной Радостью».
Поняв намерение отца, дочь начала сопротивляться изо всех сил:
Сжалься надо мной! Ты омрачил мое сердце и наполнил его печалью и гневом, когда в безумной манере попросил меня совершить столь постыдный и презренный поступок… Несомненно, это дьявол повелевает тобой! Мой дорогой, нежный отец, во имя святого Дионисия, подумай о том, о чем ты просишь меня, и как только ты осознаешь уродство и подлость того, чего ты требуешь, ты откажешься от своих слов. Пойди на исповедь и покайся, потому что тобой владеет грех.
Несмотря на яростное сопротивление дочери, отец не отрекся от своей идеи фикс. Он упрекал ее в недостатке послушания и настаивал на том, что ей придется супротив воли выполнить то, о чем он просил ее из любви. Редко когда тема кровосмешения отца и дочери раскрывалась так откровенно, и все из-за шахматной партии! Конечно, дочери удалось сбежать от отца и его замыслов, и начался период скитаний, бедности и страданий, который продолжался на протяжении бо́льшей части рассказа.
Хотя эта история, несомненно, – плод воображения, она указывает на определенные реалии, в том числе на часто скрываемую проблему сексуального насилия над дочерями. Нам важен тот факт, что она отражает связь между шахматами и желанием, которая прочно укоренилась во французском менталитете к началу XIV века. Даже священная связь отца и дочери может быть разрушена эротизмом этой игры.
Негативная связь между шахматами и сексом
