Иосиф Бродский. Годы в СССР. Литературная биография - Глеб Морев

«Гранях» («По недавно поступившим сведениям Бродский досрочно освобожден, однако дальнейшая судьба его неизвестна»[275]). В августе слух об освобождении Бродского повторила «Русская мысль»[276]. В письме в редакцию The New York Times от 2 сентября 1964 года американский юрист Артур Ларсон, побывавший в СССР, сообщил, что слышал в Москве, что Бродский освобожден[277]. В середине сентября сообщение о том, что Бродский возвращен в Ленинград и даже готовит публикацию в журнале «Юность», опубликовал другой посетивший СССР американец, Джордж Фейффер[278]. В опубликованной 9 сентября обширной статье о деле Бродского политический обозреватель Поль Воль (Paul Wohl) исходит в своем анализе ситуации из факта (мнимого) освобождения Бродского[279]. 14 сентября журнал Newsweek связывает «недавнее освобождение» Бродского с воздействием на власть резонанса его дела на Западе[280]. В сентябре же июльское сообщение Дюрренматта повторил британский журнал Encounter[281].

В конце сентября на Запад проникает информация о том, что Бродский продолжает находиться в ссылке.

Между прочим, я вчера узнал, что сведения об освобождении Бродского были, увы! не совсем правильны: ему летом разрешили только приехать в Ленинград для консультации с докторами, а потом возвратили его в архангельский совхоз, где он и посейчас находится. Информация эта идет из хорошего источника и только что предана огласке в одной английской газете тем самым журналистом, который первый сообщил об освобождении Б<родского>, —

сообщал 26 сентября Б. А. Филиппову Г. П. Струве[282]. В письме Струве речь шла о статье Виктора Зожа «Sentence on Soviet poet not lifted», опубликованной в The Guardian 23 сентября. В ней Зожа, ссылаясь на свою же публикацию от 10 июля, сообщившую – со слов Дюрренматта – что под влиянием общественных протестов Бродский освобожден, заявлял, что швейцарский драматург «был дезинформирован»[283].

После смещения 14 октября Хрущева с должности руководителя советского правительства ожидаемое освобождение Бродского стали увязывать на Западе с новой политической обстановкой в СССР, видя в нем знак очередной «либерализации» режима: 28 октября Зожа вновь пишет в The Guardian о московских слухах о возвращении Бродского из ссылки «вскоре после смены лидера [государства]»[284]; 4 ноября об освобождении Бродского «через два дня после освобождения Ольги Ивинской, конфидентки Бориса Пастернака», сообщил московский корреспондент The New York Times[285]. Лишь в ноябрьском номере журнала Encounter было опубликовано письмо в редакцию главы лондонского бюро Радио Свобода В. С. Франка[286], опровергавшее наконец все эти ложные сообщения[287]. Надо ли говорить, что все то время, в течение которого слухи об освобождении Бродского в результате общественной кампании в его защиту муссировались в западной прессе, его дело стабильно находилось, если можно так выразиться, в состоянии «заморозки», безо всякой надежды на пересмотр, и лишь за месяц до появления опровержений В. С. Франка сдвинулось с мертвой точки по совершенно иным, никак не зависевшим от общественных настроений, причинам (после телефонного разговора Н. Р. Миронова с Н. И. Грудининой).

Резкая политизированность подачи материалов о суде над Бродским, места их публикации (прежде всего, «Русская мысль» и «Посев»), маркированные для идеологов в СССР как радикально антисоветские, и неожиданный резонансный выход всего сюжета в мейнстримную интернациональную прессу (The Guardian) вызвали серьезную обеспокоенность в Москве. Не последнюю роль в этой обеспокоенности играли сам факт неконтролируемой переправки «внутренних» документов из СССР на Запад и, по-видимому, специфические особенности передачи текста Вигдоровой за границу.

Дело в том, что получивший от Гинзбурга и переправивший дипломатической почтой Струве «Справку» Пол Секлоча, официально занимавшийся в посольстве США в Москве вопросами культурного сотрудничества, был сотрудником американских спецслужб (и в дальнейшем – после возвращения из Москвы в 1964 году – в течение многих лет работал аналитиком и переводчиком в ЦРУ)[288]. Вероятно, советским спецслужбам были известны неформальный статус Секлоча и его московские контакты. Сам Секлоча считал, что Гинзбург вел себя неосторожно и что их разговоры могли прослушиваться[289]. Во всяком случае, через день после выхода статьи в The Guardian, 14 мая 1964 года Гинзбург был арестован, против него было заведено уголовное дело по факту распространения литературы антисоветского содержания, у него дома был произведен обыск, а на допросах его «расспрашивали исключительно о контактах с иностранцами»[290] – в частности, с Секлоча. Как справедливо указывает автор документальной биографии Гинзбурга Владимир Орлов,

это, а также тот факт, что уголовное дело было возбуждено КГБ непосредственно после публикации Бродского в «Русской мысли», заставляет предположить, что истинной целью ареста было выявление канала утечки стихов Бродского на Запад[291].

Со своей стороны предположим, что чекистов волновали не столько стихи Бродского, сколько материалы Вигдоровой. Об этом свидетельствует датированная 20 мая 1964 года и направленная председателем КГБ В. Е. Семичастным в Президиум ЦК КПСС «Информация КГБ при СМ СССР об обсуждении творческой интеллигенцией судебного процесса над И. Бродским». В ней прямо указывалось на Вигдорову как на автора материалов о суде над Бродским и констатировалось:

Вследствие достаточно широкого распространения материалов Вигдоровой они стали достоянием буржуазной прессы. Об этом свидетельствует тот факт, что 13 мая 1964 года в английской газете «Гардиан» опубликована клеветническая статья некоего В. Зорза <sic!>, в которой излагаются, а в некоторых случаях дословно цитируются выдержки из собранных Вигдоровой материалов. Комитет госбезопасности принимает меры к розыску лиц, способствовавших передаче тенденциозной информации по делу Бродского за границу[292].

К началу 1964 года положение дел, при котором, говоря языком советской силовой бюрократии, «за последние годы во многих капиталистических странах получили широкое распространение произведения советских авторов, передавших их для публикации по нелегальным каналам»[293], стало осознаваться органами госбезопасности как серьезная проблема. Одновременно с подачей Семичастным в Президиум ЦК записки о деле Бродского КГБ приступает к финальной части операции по раскрытию авторства текстов, публикуемых на Западе под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак – в мае 1964 года на А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля заводится дело групповой оперативной разработки (ДГОР) под кодовым названием «Эпигоны»[294]. В этом же контексте следует рассматривать возвращение властей к преследованию Ю. Г. Оксмана, ранее, в июне 1963 года, уличенного КГБ в передаче неопубликованных историко-литературных материалов в США Г. П. Струве[295], – 7 октября 1964 года он, несмотря на прекращение годом ранее уголовного дела, был исключен из СП[296]. Тогда же «в литературных кругах разнесся слух, что из-за активной борьбы за освобождение Бродского, Ф. Вигдорову, по инициативе партийной организации [СП СССР], намерены исключить из Союза»[297], и, видимо, только внешние обстоятельства – внезапное снятие Хрущева 14 октября, а затем ее смертельная болезнь (в январе 1965 года у Вигдоровой был